из своего логова. Прилетевший следом второй цвенькнул страшилище по голове – оно зарылось в землю и обратно уже не показывалось.
Лениво, не зная, чем бы еще заняться, Найл начал кидать в воронку камни, стараясь по чуть заметному бугорку угодить в то место, где – он знал – прячется сейчас насекомое. Неожиданно пришла идея: если выманить его наружу, разыграв из себя приманку? Если обмотаться вокруг пояса веревкой, то дело не такое уж и опасное. Прежде всего опробовали веревку. Хролф взялся за один конец, Найл что было силы потянул за другой. Веревка, пожалуй, была попрочнее той, что из травы. Присев на краешек кратера, Найл стал постепенно сходить вниз, не забывая усердно обваливать камни. Не успел пройти и четверти пути, как камни на дне зашевелились и наружу показалась знакомая пучеглазая голова. Найл опустился еще на пару метров – Хролф вытравливал веревку, – затем снова притормозил. Насекомое выкарабкалось из-под камней и теперь сидело, уставясь на людей. Было что-то доподлинно ужасное в этой бесстрастно-зловещей физиономии. Найла начало уже одолевать сомнение: а вдруг оно взберется по склону прежде, чем он успеет выскочить наверх?
Веревка вокруг пояса стала туже: значит, Хролф готовит пращу (другой ее конец был затянут у него вокруг пояса). Над головой Найла прожужжал камень, да так близко, что ветром взъерошило волосы. Метнул Хролф метко: камень пришелся страшилищу прямо по центру физиономии, от чего оно тяжело вздрогнуло и отпрыгнуло, неуклюже упав на короткие ноги. Защищенное панцирем массивное туловище, не приспособленное к быстрым движениям, откатилось в сторону. Второй камень пришелся сбоку, основательно задев голову. Третий, угодивший насекомому меж щупиков, обратил его в бегство: несколько секунд, и единственное, что осталось на дне кратера, – это бугорок из камней и грунта; вскоре сгладился и он. Хролф, ухватившись за веревку, вытянул Найла наверх. Там они обнялись и громко расхохотались, хлопая друг друга по плечам.
Метрах в двадцати обнаружился еще один кратер. И здесь насекомое удалось выманить, с силой обрушивая камни. И опять со все той же зловещей безучастностью оно дожидалось, когда добыча скатится вниз. Именно такая безучастность привносила в игру азарт. Страшилище, похоже, было уверено, что добыча никуда не денется. Братья, можно сказать, физически ощущали его изумление и ярость, когда вдруг выяснялось, что добычей, собственно, является оно само. От этого тварь пришла вдруг в такую ярость, что, когда метко пущенный камень смял ему один щупик, ринулась вверх по склону, силясь добраться до обидчика. На несколько секунд паренька обуял беспросветный страх, сменившийся великим облегчением, когда громоздкое насекомое, потеряв равновесие, сорвалось вниз. Четыре метких выстрела из пращи довершили дело, обратив его в паническое бегство. Метать в Найла камни оно не стало. Очевидно, сработал инстинкт любой уносящей ноги жертвы: прежде всего надо спастись от погони.
Когда нашли третий кратер – помельче предыдущих, – Найл уже действовал с полной уверенностью.
