style="font-size:15px;"> Мимо с громким жужжанием промчалась большая зеленая муха, удирая от ктыря – крупного желтотелого насекомого, чем-то похожего на осу. Ктырь атаковал добычу с лету, пикируя словно сокол, но с первого раза, видимо, просчитался. Муха со страху взвилась вверх, пытаясь увернуться от хлипких паутинок, сотканных новорожденными паучатами, и угодила прямехонько в сеть взрослого насекомого. Ктырь, уже не в силах изменить курса, тоже стремглав влетел в липкие шелковистые тенета. Спустя секунду паучиха-мать, глазам своим не веря от такой удачи (надо же, двойной улов!), уже спешила вниз поскорее опутать добычу шелком, чтобы не вырвалась. И тут до нее дошло, что помимо безвредной мухи в паутину угодил еще и опасный ктырь, острым и сноровистым жалом вводящий сильный паралитический яд. Паучиха замерла, покачиваясь на радиальных волокнах в такт барахтанью двух насекомых, силящихся вырваться на свободу. Зеленой мухе это почти удалось, но когда пять из шести ее лап высвободились из липких волокон, она опрометчиво дернулась в сторону и у нее увязло крыло.
Зачарованно наблюдая за происходящим, Найл ощущал глубокий непоколебимый покой, с которым расстался было несколько минут назад. Сосредоточился; в мозгу ожила трепетная светящаяся точка, и он с внезапной ясностью уловил вибрации слепого ужаса, исходящие от зеленой мухи, и сердитое недоумение ктыря.
Ктырь оказался созданием куда более стойким, чем муха, и в сложившемся положении вел себя с отчаянной решимостью заставить обидчика дорого заплатить за такое гнусное посягательство. Чуя, что паучиха выжидательно смотрит, он как бы твердил: «Ну давай иди сюда: живо схлопочешь дырку в брюхе!» И паучиха, привычная к тому, что перед ней немеют со страха, замялась: такой резкий отпор вызывал растерянность…
Найл чувствовал эту неуверенность, но, когда попытался вживиться в паучий мозг, у него мало что вышло. Создавалось впечатление, будто там вообще ничего нет. Попробовал снова, на этот раз так настойчиво, что, не будь сейчас у паучихи занятия поважнее, она непременно бы обратила внимание на присутствие Найла.
Тут оказалось, что невдалеке за противоборством с любопытством наблюдает еще одна паучиха. Найл попытался вживиться ей в мозг, взглянуть на мир ее глазами. И опять возникло вызывающее растерянность ощущение пустоты. Через долю секунды оно развеялось: внимание отвлекли яростные толчки ктыря. Прошло несколько минут, прежде чем Найл смог снова сосредоточиться. И опять неуклюжая эта попытка проникнуть в сознание насекомого дала паучихе понять: происходит что-то неладное. Найл почувствовал, как она рыщет вокруг взглядом, пытаясь определить, кто это лезет. Разглядеть Найла она не могла – мешал куст, – и ее настороженность переросла в беспокойство. И тут до Найла впервые дошло, почему ему так сложно выявить мыслительные вибрации паучихи. Оказывается, ум этого существа пассивен, словно растение. Судя по всему, он существует в призрачном мире чистой созерцательности.
