поднять стул, тот развалился прямо у него в руках. Остатки ковра были выбелены солнечным светом, но в затаенных углах, куда солнце проникало меньше, все еще различались цветастые узоры – поблекшие, но удивительно замысловатые. А в углу, выдаваясь над грудой безмолвного праха, стоял длинный деревянный шест, достаточно толстый. Приподняв один его конец, Улф наступил на шест ногой – древесина ничего, прочная. Найл подхватил с другого конца, и шест вынесли во двор.
Продели его в металлическое кольцо. Найл и Ингельд взялись за один конец, Улф за другой. Уперевшись коленями, потянули изо всех сил. Каменная крышка отделилась сантиметров на десять. Вес оказался непомерно велик, удержать не удалось. Найл сходил в комнату еще раз, возвратившись обратно с еще одним продолговатым куском дерева. Когда крышку приподняли снова, Найл ногой ловко вправил деревяшку в образовавшуюся щель. Затем, используя шест как рычаг, снова подняли каменную крышку и в конце концов отвалили. Лица обдало струей воздуха. Внизу виднелись ступени уходящей вниз, в темноту, лестницы.
Спустя десять минут путники стали спускаться – потихоньку, осмотрительно. На протяжении метров двадцати стояла такая непроницаемая темнота, что приходилось пробираться буквально на ощупь, бдительно обшаривая ногой каждую ступеньку. Но внизу засветлело, а прорезавшийся за поворотом солнечный луч буквально ослепил. Путники, скучившись, стояли на площадке под узенькой аркой. От разом открывшейся кошмарной высоты и отдаленного горизонта голова шла кругом.
Сверху казалось, что ступени идут вниз едва не вертикально, словно лестница. Ингельд, согнувшись, медленно села, прижавшись спиной к стене туннеля.
– Ой, простите. Я здесь спускаться не могу, с такой высотищи.
Улф посмотрел на нее ошеломленно.
– Но ведь ты же как-то взобралась наверх!
– Так то вверх! К тому же было почти темно.
Улф язвительно усмехнулся.
– Ну что ж, давай теперь дожидаться темноты.
Дело явно близилось к слезам:
– Извини, но никак не могу.
– Ты что, ночь собираешься провести здесь? – спросил Улф, пожав плечами.
– Но ведь есть же где-то спуск поудобнее?
– Меня и этот вполне устраивает.
Лицо Ингельд постепенно обретало знакомые черты плаксивого упрямства.
– Я здесь спускаться не буду.
Более худых слов Улфу невозможно было и подобрать. Сколько раз Торг выводил его из себя тем, что постоянно потакал упрямству своей бабы, которая вертела им как хотела. Улф посмотрел на Ингельд с угрюмой решимостью.
– Поступай как знаешь. Мы спускаемся и ночевать будем на равнине.
Ингельд не привыкла, чтобы к ее словам относились так наплевательски.
– А что прикажешь делать мне?
– Можешь возвращаться и ночевать в крепости.
– Куда, к паукам?!
– Так
