существо. Не успел моргнуть, как оно уже исчезло. Найл, настороженно сощурясь, пристально вгляделся. Ничего, только скучная песчаная равнина да местами черные скалы-обелиски. Найл бросил еще один камешек, бросил удачно. На этот раз не произошло ничего. Воздух наводнялся переливчато дрожащим маревом жары. Найла брало сомнение: может, в самом деле померещилось. Однако полоска земли, отделявшая его от плодоносных кактусов, излучала теперь немую угрозу. Около часа Найл сидел совершенно неподвижно, уткнувшись подбородком в колени. Тут за стоящими в отдалении кактусами стало заметно движение. Держа путь в его сторону, оттуда брело крабообразное насекомое длиной не больше полруки. Позднее он узнал, что это жук-чернотелка, с изжелта-зеленой бородавчатой, как у жабы, кожей. Медленно ковыляя, насекомое остановилось в конце концов под сенью кактуса, где принялось ворошить морщинистой мордой пустую оболочку навозного жука. Затем двинулось дальше в сторону Найла. Вот уже считай то место, куда упал камень. Найл затаил дыхание. И тут это произошло снова. Какое-то большое темное существо выскочило, казалось, из-под самой земли. Пока оно хватало чернотелку, Найл успел различить, что это здоровенный мохнатый тарантул-затворник с членистым брюхом полутораметровой длины. Секунда – и он исчез, захлопнув следом за собой круглый вход в логовище. С ним исчезла и чернотелка; остался ровный, непотревоженный песок. Отведи Найл взгляд в сторону – ровно настолько, чтоб повернуть головой туда-обратно, – он ничего бы не заметил. От мысли, что могло бы случиться, направься он сам в сторону тех кактусов, сердце ледяной иглой кольнул страх.
Когда вернулась мать, неся корзину, до половины наполненную какими-то гладкими буроватыми зернами, Найл втайне от всех рассказал ей о мохнатом том пауке и просил, умолял не передавать ничего отцу. Отец, когда сердится, может шлепнуть так, что синяк не сойдет потом неделю. Но на этот раз Улф не рассердился. Он выслушал с угрюмым вниманием, затем подозвал сына и велел указать то место, где тот видел паука. Вайг, Торг и Хролф встали, держа копья наготове, а Улф, пытаясь выманить тарантула из логовища, бросил один за другим несколько больших камней. Однако насекомое наружу не вылезло, догадавшись, видимо, по исходящей сверху вибрации, что враг слишком велик числом. Люди после этого стали остерегаться пересекать полоску земли, отделяющую друг от друга кактусовые рощицы.
Прошло больше недели, и Найла снова оставили в пещере одного. Прежде чем отправляться, отец взял с мальчика слово, что тот будет оставаться в пещере и ни в коем случае не станет разбирать камни и ветки, закрывающие вход. Найл, побаивающийся отца, обещал со всей искренностью. Не учел Улф одного: насколько мальчику боязно оставаться наедине с собой. Лишь разрозненные лучики света робко просеивались сквозь темноту. Найлу, лежащему на своей травяной подстилке, представилось вдруг, как тот самый мохнатый паук проделывает сейчас к их жилищу ход и скребется уже, наверное, где-нибудь
