немало. Конечно, посторонних с улицы быть не могло, но ведь и «своих» по таким воскресениям вполне доставало: приходило человек до пятнадцати, – в этакую коморку, можете себе представить? Соль в чем? Месяц на дворе стоял – декабрь; а значит что? Ожидалось последнее воскресенье не только месяца, но и года! Предчувствовалось, что воскресные двойные ставки должны будут и еще возрасти, но заранее еще ничего не обсуждалось. В общем, ажиотаж в преддверии игры стоял нешуточный. Как вчера этот день помню, приходился он на 30 декабря. Собирались обыкновенно к семи вечера; я всегда приходил заранее, чтобы уж наверняка в первую пятерку попасть. У нас как оно было: пятеро на месте – начинаем; прибывающие, разумеется, в очередь. Я пришел в половину, и был третьим, третьим участником; Германн уже стоял в своем углу. Когда я вошел, он вновь дюжим взглядом прошелся по мне. Я, конечно, сделал вид, что мне такое внимание нипочем, как вроде я этого его взгляда и не замечаю; про себя же, признаюсь, отчего-то сробел. Впрочем, мимоходом я ему головой кивнул. Раскланялся также со стариком и потрепал по плечу мальчишку. Из игроков уже были банкир и торговец углем. Вскоре пришли еще двое, и мы приступили к игре – сразу по двойной ставке, конечно. Я уже успел порядком проиграться, к тому моменту, когда вошел этот человек. Видели бы вы, как у всех лица вытянулись. Нет, знаком этот человек был, конечно, всем; ну, как знаком, телевизор ведь в доме был у каждого. Но мог ли кто предположить, что такой субъект пожалует к нам в подвал!.. Все вдруг, как один, привстали. И тут этот человек улыбнулся – самой простодушной, самой дружелюбной улыбкой.
–Добрый вечер, братцы! – произнес он наиприятнейшим голосом. – Вот, удостоился побывать в ваших замечательных краях и прослышал об этом месте славном; дай, думаю, заскачу, что здесь, да как? Почем играем? – поинтересовался он.
–По «столько-то», – вдруг выкрикнул я, – самое что ни на есть вдруг, честное слово, нехотя, точно черт подтолкнул. Все на меня покосились, – ещё бы, мое «столько-то» было втрое выше нашей двойной, по которой мы на самом деле тогда играли. У меня аж пот выступил: ну чего я влез, ну как всегда? А у самого вот таких «столько-то» к тому моменту всего ничего оставалось.
–По «столько-то» – это неплохая ставка, сразу видно, люди вы серьезные.
У меня на сердце отлегло, да и банкир по плечу одобрительно хлопнул.
–А что, может быть, поднять нам ставки, – продолжал этот человек нараспев сладчайшим голосом, – в честь праздника, ещё втрое?
Всех так и покоробило. Вдумайтесь только, я наши двойные втрое умножил, это уже в шесть раз больше обыкновенного, этот же до восемнадцати прет. Да у меня если и было столько, то на один-два хода каких-нибудь. Даже торговец углем, и тот, как рак покраснел. Покраснел, но все же вымолвил:
–Что ж, можно, – вымолвил и присел. Я встал. Я встал и сел. Двое встали из-за стола безвозвратно. Этот человек сел на одно из освободившихся мест, предварительно облобызавшись с нашим почтенным стариком
