обратно на чердак, прямо в опилки. Зашипев от боли, Эри приподнялся на локте, и в этот момент проём окна почти целиком заслонил нагнувшийся бородач, державший одной рукой гитару за гриф. Из-под угрюмо сдвинувшихся бровей на юношу с неодобрением смотрели глаза, во взгляде которых не чувствовалось ни капли сожаления.
– Значит, так, малолетний бродяга, – резко начал бородач. – Какого чёрта тебя занесло на мой чердак?
Недобрый, хрипловатый голос как-то не располагал к признаниям. В другой раз Эри сорвался бы в ответ (какой из него малолетний?!), но теперь сжался, зажмурился – и промолчал. Незнакомец тем временем пролез в окно, положил гитару и ещё раз оглядел скорчившегося на опилках юношу.
– Перепугался?
Ответа не последовало.
– Молчание – знак согласия, – проворчал бородач, замолчал на несколько секунд, что-то обдумывая, и, наконец, произнёс: – Не похож ты на бродягу. Да и на наших что-то не особо… Не местный?
Эри что-то сдавленно пробормотал.
– Похоже, дело худо, – уже чуть спокойнее заключил мужчина. – Пойдём, выпьешь чего-нибудь, полегчает. А там и разберёмся, как быть.
Что было дальше, помню смутно. Меня куда-то тащили за руку – ноги не слушались, особенно ушибленная правая, и, кажется, один раз я таки-свалился на пол, болтаясь на удерживаемой руке, словно кукла. Мимо плыли стены дома, скрипнула дверь. Затем вспоминаю чашку горячего чая на столе перед глазами и какие-то вопросы, которые мой разум не понимал, и всё время хотелось что-то сказать, но слова перебивались судорожными вдохами и выдохами, превращаясь в совершенно неразборчивые звуки. Колотилось сердце, тёк по спине пот, в глазах то чуть прояснялось, то снова темнело. Кажется, мне даже щупали пульс на запястье и подносили что-то к носу.
Наконец немного полегчало. Стало понятно, что мы находимся в кухне, я на диванчике подпираю плечом стену, а бородач сидит на стуле напротив и пристально меня разглядывает. Я шумно выдохнул и схватился за голову.
– Очнулся!
Высокий жизнерадостный голос не принадлежал бородачу. Это могла быть только молодая девушка. Я обернулся на голос и…
– Я сплю, – успел пробормотать Эри, прежде чем на него вновь свалилась темнота.
Когда юноша окончательно пришёл в себя, он уже лежал на диване, и его голова покоилась на заботливо взбитой подушке. Потолок слегка колебался перед глазами, словно наблюдаемый через толщу совершенно прозрачной воды.
– Дядя Берт, по-моему, ты с ним перестарался! – раздался где-то в отдалении голос девушки, одновременно жалобный и осуждающий.
– Ну, может, я и погорячился… – виновато пророкотал бас здоровяка, и тут же вновь начал распаляться: – Ты же знаешь, эти бродяги весь чердак загадили! Я…
– Дядя! – с неожиданной строгостью произнесла девушка.
– Извини, Тесс, – мигом остыл Берт. – Пойду, что ли, проведаю,
