министра труда Фрэнсис Перкинс, Рузвельт не симпатизировал рабочему движению и, что безмерно удивило его сторонников, уклонялся от того, чтобы твердо обещать голосовать за законопроект об ограничении продолжительности трудовой деятельности женщин и детей девятью часами в день и шестью днями в неделю.
Многим было неведомо, что расчет Рузвельта строился с более широким замахом. Теоретически вопрос о понятии всеобщего блага, о соотношении личных (частных) интересов и общественной пользы, об экономических моделях, дебатировавшийся повсеместно, и особенно в леворадикальной прессе, заставил Рузвельта подняться на более высокую орбиту. Выступая 4 марта 1912 г. в г. Трой, он обрушился на защитников «неограниченной конкуренции» и сакрализации частной собственности. Выступление было столь необычным для этой поры обучения Рузвельта-политика, что современные исследователи назвали его революционным. Любые преувеличения в отношении превращения воспитанника аристократических семей «долины реки Гудзон» в принципиального критика эпохи lais-faire не оправданны. Рузвельт предлагал всего лишь подобие суммы новых идей, которые вытекали, как он говорил, из взаимозависимости труда и капитала. Но выбор места и времени, когда Рузвельт решил высказать эти идеи, заимствованные, очевидно, уже не у прогрессистов, а у социал-реформистов, говорят о многом. Трибуна прогрессивного народного форума в Трое после гибели 150 женщин-работниц текстильной фабрики на Манхэттене в пламени пожара, на пике борьбы за жесткий лесной кодекс предполагала эпический стиль. Он говорил под впечатлением взрывной терминологии бунтующих «синих воротничков» и разорившихся фермеров: «Если мы обратимся к истории… мы столкнемся с фактом… борьбы арийских рас за обретение индивидуальной свободы… Об этом, может быть, преждевременно говорить, но в целом сегодня и Европа, и Америка обрели свободу личности». А сейчас в начале ХХ века, продолжал Франклин, американцы ведут «новую борьбу за свободу общества», которая имеет более высокий и благородный смысл… Мы обнаружили, что, если каждый человек делает то, что он считает нужным, придерживаясь рамок закона и порядка, он часто не в состоянии отвечать требованиям цивилизации таким образом, чтобы удовлетворять ожиданиям благополучия со стороны огромного большинства». Конкуренция, добавил он, «доказала свою полезность до определенного уровня и не дальше. Кооперация должна начинаться там, где конкуренция уже не работает и кооперация становится таким же приемлемым термином для новой теории, как и всё остальное»15.
Довольно-таки странная речь в Трое была отголоском того дискурса о социалистическом идеале, который затеяли социалисты. Она была также целиком выдержана в духе разворачивающейся кампании за обновление Демократической партии и выдвижение кандидатуры Вудро Вильсона. Франклин прочно связал свое имя с этой кампанией принстонского профессора и губернатора штата Нью-Джерси. Осенью 1911 г. он даже побывал у
