уж больно он диссонировал с общим имиджем. Интересно, что он в нем таскает? Сменную обувь? Чеченец даже подхихикнул нервным смешком, представив себе эту картину.
Однако додумать до конца столь развеселившую его мысль незнакомец не дал. Видимо окончательно определившись как в дальнейшем вести себя, он решительно шагнул в полумрак игрового зала, с независимым видом прошел мимо замерших у однорукого бандита людей и остановился возле столика смотрителя.
– Эй, есть кто живой? – голос прозвучал уверенно, по-хозяйски, в нем явно слышались недовольные начальственные нотки.
– Чего, кричишь? – ворчливо отозвался Мансур. – Не видишь, я здесь?
– Не вижу! – отрезал, круто развернувшись к нему паренек. – Мне нужен тот, кто отвечает за эту богадельню. А ты кто?
Чувствуя, как от наглости этого русака кровь бросилась в лицо, Мансур прошипел, еле сдерживаясь:
– Я сейчас здесь старший, чего надо?
– Ты? – презрение, явно прозвучавшее в голосе незнакомца, обжигало. – Если так, то хорош дрессировать лоха, и ползи сюда. Ты же здесь должен сидеть, или как?
– Э, неправильно говоришь… – зло прошипел Мансур.
Он никак не мог решить для себя, что делать с наглым клиентом. По-хорошему русак уже наговорил достаточно для того, чтобы заплатить за слова кровью. Никто не смеет говорить с гордым вайнахом в таком пренебрежительном тоне. Среди чеченцев нет рабов, которым можно приказывать, это русские все рабы, а чеченцы гордые, свободные люди. С другой стороны здесь не родные кавказские горы, а полный гасков чужой город, который он еще только завоевывает, здесь следует соблюдать предельную осторожность, действовать с хитростью и умом. Кто знает, что дает этому русаку смелость так разговаривать с ним? Кто он такой? Какие силы за ним стоят? Правильно ли будет вступать с ним в открытый конфликт? Или лучше промолчать, глотая прозвучавшие оскорбления? И так, и так выходило плохо. А какое из двух зол выбрать, Мансур никак не мог определить, потому и продолжал стоять как приклеенный на том же месте, безнадежно теряя очки в том незримом соревновании крутизны, что шло сейчас полным ходом между ним и случайным клиентом.
Стриженный, кстати, не замедлил воспользоваться этой заминкой, чтобы уже окончательно закрепить свою моральную победу.
– Че ты там бормочешь, джигит? Тебя чего не учили вежливо себя вести с клиентами? А ну пулей сюда, долго мне еще ждать?
Как ни странно прозвучавшие еще более унизительно слова гаска, наконец, расставили для Мансура все по своим местам, сняв мучительную неопределенность. Действительно, клиент, это святое, тут можно слегка поступиться гордостью, ради выгоды. Так и дядя Аслан всегда говорил – клиент для тебя самое главное, угождай ему, как только можешь, терпи все его прихоти, помни, рано, или поздно он все равно приползет к тебе на коленях. Вот тогда и спросишь с него за все обиды.
