шторы – тонкая гибкая девическая фигура в прозрачных восточных шелках. Танец живота… Слышны тугие звуки бубна.
– Шехерезада… – откуда-то издалека явилась ленивая мысль.
Красочные ткани, то струясь одной волной, то распадаясь на летучие лоскуты, обвивали стройные ноги… Шехерезада…
Лейтенант услышал рокот горной реки. С трудом открыл глаза, увидел то же каменное ущелье, только зной уже пошёл на убыль. Солнце садилось за кромку скал. Тело болело так, что казалось, нельзя вынести и минуты. Невдалеке всё те же три столба и привязанные к ним ребята из его части. Живые или нет? Понять невозможно. Попробовал назвать одного из них по имени, хотел крикнуть: «Иван!» Но не услышал собственного голоса. Язык присох к гортани и не повиновался ему.
Если бы удалось освободить руки! Но об этом и мечтать не приходится – каждое движение вызывает такую боль, что сразу же темнеет в глазах и сознание норовит исчезнуть в глубинах этой невыносимой жгучей волны.
Лейтенант, словно сквозь сон, вспоминал, как вчетвером отправились они на войсковом УАЗике за почтой в ближайшее селение. Двигались проверенной сто раз дорогой, поэтому сильно не опасались. Отъехав километров десять вдоль реки Гильменд, решили искупаться – зной буквально выжигал всё живое. Солдаты спустились к воде, а он остался стеречь машину.
Назад ребята не вернулись через условленные пятнадцать минут. Он, подхватив автомат, двинулся вниз, но тут же почувствовал ствол, упёртый в спину. Их долго и зверски били. Казалось, отбили всё. Время от времени один из «духов» говорил на гортанном ломаном русском: «Примите ислам, станете нашими воинами. А нет – убьём как собак!»
Лейтенант изо всех сил пытался удержать ясность сознания, но мир снова закружился, сворачиваясь в бумажный рулон. Смеющийся образ Шехерезады возник из далёкой точки в пространстве и закрыл собою ущелье, ворон, живых или мёртвых ребят, привязанных к столбам, и краешек багряного солнца, скатывающийся за рваную кромку серых скал.
Картина пятая
Лейтенант прощался с женой дома. За ним должна была прибыть машина. Через час он откроет дверь, спустится по лестнице, махнёт рукой жене, стоящей на балконе, и исчезнет на целый год.
– Не переживай, – говорил он бодро, – не успеем оглянуться, как этот год пройдёт. За то меня уже больше не отправят в горячие точки, если сам не захочу. Войны там нет, мы едем только для поддержания порядка.
Лейтенант и сам верил тому, что говорил – у него не было другой информации. Потом в жестоких боях среди скал, где, казалось, и камень мог предательски выстрелить в спину, он не раз вспоминал этот момент прощания. Каким наивным он был тогда!
Раздался протяжный сигнал – машина прибыла, пора! Он обнял, поцеловал жену, сказал, вдруг разом охрипнув: «Если без меня родится сын, назови Славиком.
