всякий может обидеть, а уж поэта, промышляющего журналистикой, и подавно.
Андэ тем временем окончательно увял. На парня смотреть было больно.
– Не дуйся, Морган-младший, – подмигнул я ему. – Совершенно не важно, что я болтаю. Важно, что я приглашаю тебя на это веселенькое мероприятие. Не зря же ты наряжался.
Андэ поморщился:
– Я уже говорил вам, что у меня голова кругом идет, когда вы называете меня этими странными именами? Вы не впиливаете, Макс. Мое имя хоть как-то держит меня на этой земле.
– А зачем тебе держаться на земле? – легкомысленно возразил я. – Полетай немного, просто для разнообразия – милое дело! Сам вот давеча попробовал и, знаешь, вполне понравилось.
Теххи посмотрела на меня с нескрываемым любопытством, но Андэ Пу пропустил мое невольное признание мимо ушей.
– Все равно я не готов лишаться своего единственного имени, – проворчал он.
Вынужденная трезвость не улучшала его настроения, и без того, по большей части, стабильно пасмурного. Мои самоуверенные пророчества, что, дескать, сытая жизнь и блестящая карьера со временем исправят характер этого неуравновешенного существа, оказались пустым звуком.
Я махнул на все рукой, допил очередную порцию изумительной камры – иногда мне кажется, что вся зловещая наследственность дочки Лойсо Пондохвы расходуется исключительно на приготовление этого божественного напитка, – посмотрел в окно и с сожалением понял, что мне, в общем-то, уже почти пора.
– Считай, на сегодня ты от меня избавилась, – печально сказал я Теххи. – Сначала эта грешная коронация, а ночью мне предстоит вообще черт знает что…
– Этот «черт», которого ты регулярно упоминаешь – он действительно так много знает о твоих делах? – поинтересовалась она. – Кстати, люди, за которыми я теперь иногда наблюдаю при помощи твоего загадочного ящика, тоже постоянно употребляют слово «черт». Чего я так и не поняла до сих пор – это какое-то заклятие или просто манера выражаться?
Я основательно призадумался: вопрос того стоил. Потомок укумбийских пиратов господин Андэ Пу, хвала Магистрам, так глубоко погрузился в себя, что не обратил внимания на наши загадочные разговоры. О том, чтобы приобщить его к страшной тайне кинопросмотров, не могло быть и речи. Этот парень не создан для тайн. Он не только разболтал бы мой секрет в первом же трактире, но еще и дюжину статей на эту тему не преминул бы тиснуть.
Теххи выжидающе смотрела на меня. Кажется, ее действительно горячо интересовал вопрос о черте.
– Скорее всего, раньше это было заклинанием, а со временем стало просто манерой выражаться, – наконец решил я. – Так, наверное, бывает, когда заклинания теряют силу.
– Еще как бывает, – тоном знатока подтвердила Теххи. – Ладно, теперь мне хоть что-то ясно. Развлекайся с чистой совестью, милый. Ты же знаешь, как я теперь предпочитаю коротать вечера.
– Еще бы. Подумать только, я припер
