чтобы заглянуть в «храм книги», – улыбнувшись, сказал Александр Петрович.
– Будем надеяться, – грустно сказала она, и, подняв сумки, проследовала на кухню.
Алла Владимировна была женщиной средних лет и очень приятной внешности. В ее чертах было что-то родное, материнское. Лишь небольшие морщинки, появившиеся в последние годы, выдавали ее возраст. Она одевалась очень элегантно, но при этом скромно. Светлые волосы всегда были аккуратно уложены на затылке в красивую прическу или просто заплетены в небольшой пучок.
Алла Владимировна всю жизнь посвятила работе в библиотеке, отсюда и трепетное отношение к книгам. Смысл всей ее жизни заключался в семье. Глядя в глаза этой невысокой стройной женщины, пропитанные любовью и лаской, казалось, что она готова бросить все ради дома и семьи, но Александр Петрович понимал, что без работы супруга совсем зачахнет и поэтому не опускал ее на заслуженный отдых.
– Звонил мой друг, Илья Колесников, пригласил нас в гости на выходные, – сказал Александр Петрович.
– Я помню его, интересный человек. Если не ошибаюсь, он живет в Ратомке. В последний раз я видела его достаточно давно, а его супругу… не могу вспомнить, как ее зовут…
– Екатерина Владимировна, – подсказал Александр Петрович.
– Точно! Мы как-то случайно встретились с ней в магазине, но это тоже было давно.
– Так как ты смотришь на небольшой отдых за городом?
– Прости, дорогой, но в следующие выходные у меня никак не получится. Я обещала маме, что помогу ей с огородом. В последнее время она совсем сдала.
– Конечно, я понимаю.
– Но вы обязательно поезжайте, я думаю, Настя не будет против.
– Я тоже так думаю, а заодно возьмем с собой Баха, пусть порезвится на свежем воздухе, а то он с ума сходит в квартире.
Услышав свое имя, Бах приподнялся и быстро завилял хвостом.
После ужина Настя встала из-за стола и принялась мыть посуду, при этом громко и возмущенно рассказывая о водителе, который облил ее, когда она переходила дорогу.
– Нет, ну ты представляешь, какая свинья! – с обидой в голосе сказала она, – он даже не остановился, чтобы извиниться! Я просто не понимаю, как такие «олигофрены» сдают на права, хотя судя по его машине, скорее всего он их купил.
– Настя, что за выражения! – улыбнувшись, сказал Александр Петрович.
– Папа, перестань! Я же не матом ругаюсь, просто очень импульсивно высказываюсь. Я так разозлилась, – сказав это, она чуть не уронила из рук только что вымытую тарелку.
Александр Петрович поднялся со стула и, подойдя к Насте, принялся переставлять за ней тарелки.
– Папа, что ты опять делаешь?
– Настя, все тарелки должны стоять согласно своему размеру. Сперва большие, затем поменьше и последними – блюдца. Вот так! – взглянув на шкафчик, он расплылся в улыбке так, что усы разъехались в разные стороны.
– Папочка, ты не перестаешь меня удивлять. Ну, какая
