нам, словно память погибших планет.
Оглохшие камни кричащих ущелий,
Пугающий грохот стремительных глыб…
В обители вашей я принял крещенье,
Чтоб вы мне в походе хоть раз помогли
Решиться пройти островерхой грядою,
В пронзительном свисте ветров устоять…
Так пусть же окажутся ваши ладони
Приветливым другом… А впрочем, как знать…
Но в знак ли согласия сходят лавины
И крошится в пыль обжигающий лёд.
Нет, я не забыл, что такое – Хибины,
Холодные камни холодных высот.
посвящается светлой памяти актёра В. Тихонова
ПО ЗАДАНИЮ ЦЕНТРА
В продутых ветром городских развалах,
Где грезят души горьким сухарём,
И день и ночь нацистские вассалы,
Под стать жрецам над жертвенным огнём,
Кричат – «Sieg Heil!..», стервятниками рея.
Им дан приказ в три дня отфильтровать
Всех тех, кто ищет силы против Рейха,
Стараясь смерти противостоять.
И он опять, опять, как на пружине.
Простой провал – полжизни не в зачёт.
Не первый год разведчиком в Берлине:
Про всё и всех на сто, наперечёт…
Он окружён лукавыми друзьями.
Он загнан в угол, чувствуя прицел…
Но, как ни странно, выдержан экзамен
И в три столбца получит шифр Центр.
Не стоит, Генрих… Хватит улыбаться…
Не надо, Вальтер… Можно захмелеть…
…а сны всё чаще о России снятся…
И рощам вешним их не пожелтеть.
Но не до сна: продажная Европа
Вывозит в Штаты «Фау» под зарок…
…и он опять примерным остолопом,
У Шиленберга тянет кофеёк…
Он здесь, как в жерле адского вулкана,
Вводя в игру послушный пятый туз,
Семнадцать дней выстраивает планы,…
Чтоб мирно спал советский карапуз.
Но мир зловещ и хитрые особы
Победоносным силам вопреки,
Вождю рабов надраивая обувь,
Напоминают кто его враги.
Спустить с курка и… Всё. Осточертело.
И к пистолету тянется рука…
Но шеф гестапо, вчитываясь в «ДЕЛО»
Не усомнился в честности пока…
Пока есть время к сборам и отходам…
«Vergeltungswaffe», «Neu-Schwabenland»…
И так всё время на пути свободы
То тут, то там могильщики стоят.
«Но выход есть, – он шепчет, – несомненно…»
Пусть на полшага, но – опередит…
А на виске синеет змейкой вена…
Он ждёт сигнал.
Он курит.
…и
