для своей страны, как никто. Он посвятил себя работе, он действительно верил во все, что делал. В тридцать пять он женился на Доминик, в сорок она подарила ему дочь. Доминик и Стэфани Эванз редко виделись с ним, особенно в течение последнего года. Паркер не тяготился их обществом, просто он думал, что защищает их. Наконец дочь стала воспринимать его как редкого, чрезвычайно щедрого гостя, а жена – как чужака.
И у самого Паркера были интрижки, но, разумеется, Доминик об этом не знала. Он был щепетилен, у него есть семья, и его сошедшая с обложки Vogue жена не должна подвергаться такому унижению. Доминик же не была такой осторожной. О ее любовнике уже несколько месяцев гремели все газетные заголовки, а фото качка раза в два моложе Паркера в обнимку с матерью его дочери украшали все витрины газетных киосков.
Сорокатрехлетний пэр был не то что унижен, он был просто раздавлен ее предательством. Неожиданно для себя он обнаружил, что измены жены причиняют ему изощренную боль, никак не связанную с косыми взглядами окружающих, и вызывают мучительное чувство вины. Паркер не мог прилететь к ней, вместо этого он позвонил ей в Тоскану, надеясь услышать любые оправдания или, по крайней мере, сожаления. Вместо этого, его окатили равнодушием, и презрением, и ненавистью – без капли раскаяния. Она обвинила его в полном безразличии к ней и к их дочери. Да, он слишком много работал и слишком мало времени уделял семье, но он делал это для них. «Для себя, ты все делаешь исключительно для себя и своего эго» – заявила Доминик. Их полный ярости разговор только ухудшил состояние Паркера. Единственное, что он смог сделать, – это убедить ее не подавать на развод.
Полтора месяца назад он получил первую угрозу. Доминик не отвечала на звонки. «Я боюсь за вас, я боюсь за свою дочь» – хотел сказать Паркер, но не мог. Жена позвонила ему сама, чтобы сообщить о том, что Стефани погибла. Это был несчастный случай – девочка неудачно скатилась с горки и сломала шею. Но ни Доминик, ни Паркер не обманывались на этот счет. Перед его глазами и сейчас стояло обрамленное светлыми кудряшками детское личико в форме сердечка и ярко-голубые глазки, в которых потухла жизнь.
Полные горечи слова Доминик били его, точно плеть:
– Тебе никогда не было до нас дела. Не могу понять, в каком бреду я находилась, когда решила, что буду счастлива с тобой. Ты отнял у меня все на свете – мою работу, свободу, чудесные годы моей жизни, а теперь и мою дочь. Только ты виновен во всем, что случилось! Будь ты проклят!
Больше он ее не видел. Неделю назад пришло уведомление о бракоразводном слушании. И вот он, точно страус, спрятался в салоне бизнес-класса от своего горя и проблем. Ежегодно эту неделю он посвящал зимнему спорту, и не стал отменять поездку и в этот раз. Куршавель поможет ему прийти в себя.
Следующий день Паркер решил провести катаясь на сноуборде. Хотя люди его круга и возраста обычно с презрением относятся к этому виду спорта, мистеру Эванзу он доставлял несказанное удовольствие. Его друзья, ярые поклонники горных лыж, еще
