полковника в самом расцвете сил.
– Мальчишка! – повторил он.
А затем по-отечески снисходительно прибавил:
– Что ж, продолжайте, сударь мой. Стало быть, вы весь дрожите, не смея выговорить имя той, которую полюбили «на всю жизнь», – на последних словах он сделал ударение. – Неужели она недостойна вас?
– О! – воскликнул Тристан, теряя самообладание из-за столь ничтожного подозрения. – О, отец, и как вы только могли такое подумать? Даже ангелы не могут похвастать такой чистотой, какая свойственна моей обожаемой девочке.
– Замечательно! Хотелось бы в это верить, а узнать имя вашего ангела – уж тем более.
Тристан собрался с духом и с напускным спокойствием, которое разоблачал его взволнованный голос, сказал:
– Та, которую я люблю, отец, приходится единственной дочерью вашему соседу, графу Теобальду де Миребэлю.
IX. Семейные портреты
Произнеся имя возлюбленной девушки, Тристан де Шан-д’Ивер ожидал бури: он приготовился к тому, что отец, придя в ярость, начнет метать громы и молнии – закатит умопомрачительную сцену.
Но ничуть не бывало.
Когда Тристан произнес имя Бланш, престарелый барон с трудом поднялся и, опершись одной рукой на трость с золотым набалдашником, а другой – на локоть сына, повлек молодого человека к красочному полотну с изображением генеалогического древа, о котором мы уже упоминали, – перед ним они оба остановились.
– Вы хорошо видите это, сударь мой, не так ли? – спросил барон, указуя на испещренный геральдическими знаками пергамент.
– Разумеется, – ответил Тристан.
– Знаете, что это за герб?
– Это наш герб, отец.
– А известно ли вам, что означают пышные ветви, что простираются от величественного ствола?
– Наших родственников.
– Так как же, сударь мой, зная все это, вы бесстыдно попираете историю вашего рода?
– Но, отец, я думал…
– Вы плохо думали, сударь. И пусть вы никогда этого не знали, пусть забыли, я, как бы то ни было, готов прийти на помощь вашему невежеству и освежить вам память. Прошу, взгляните-ка сюда!
– Гляжу.
– И что вы видите?
– Красное пятнышко на нашем гербовом щите, ближе к середине генеалогического древа.
– А вон там?
– Такое же пятнышко.
– А чуть выше?
– Еще какие-то пятна.
– Сколько их, сочтите!
Помолчав какое-то время, Тристан отвечал:
– Я насчитал десять штук, отец.
– Их и в самом деле десять, сын мой. И все это – пятна крови. А теперь послушайте, как пролилась эта кровь.
– Пролилась – кровь? – повторил Тристан. – Но мне это известно, отец.
– Неважно, я вам напомню. Итак, слушайте, сударь мой, и на сей раз зарубите себе на носу.
Тристан
