не знал он, как рычать.
Но тьма к свободе нетерпима,
Подстерегая тут и там…
И вот, однажды, средь тропинок
Его настигла слепота.
Другой бы сдал, скулил, и мордой
Искал хозяина ладонь…
А этот вновь легко и гордо
Носился по» полю, как конь.
Что, разве запахи забыты?..
Нет: абсолютно острый нюх
Не выдавал в нём инвалида
Средь расхрабрившихся лягух.
И улыбаясь, нас приметив,
Игрун размахивал хвостом…
Как человеческие дети —
Нам братья младшие. Никто
Существ доверчивей не знает.
И, к счастью, рыжий не из тех,
Кого щенком на цепь сажают,
Готовя к бою для утех.
Легко ль поверить?.. и возможно ль?..
И память всё ещё горька,
С тех пор, когда ему под кожу
Влетели пули в три хлопка.
Сквозь боль ему ещё хотелось
Бежать,… да лапы тяжелы…
И… через миг, собачье тело
Нырнуло в травы-ковыли.
И по сей день ни кто не знает
Владельца выпущенных пуль.
…………………….
…а пёс бежит, и в звонком лае
Не слышит близкую стрельбу…
Ужель возникнет из-за горки,
Решив, как раньше поиграть?..
Но, никого… Минуты долги…
И слёз уже не удержать…
С ПРИЗНАНИЕМ В ЛЮБВИ ИЗ КОЧЕГАРКИ
Люблю зимой киркою помахать,
Откалывая ею мёрзлый уголь,
Когда всю ночь под «минус сорок пять»
И на полтонны тачка катит туго.
Люблю, когда привозят концентрат,
Кой не горит, а дразнит понемногу,
Да так, что в час до тысячи лопат,
По двум печам рассеиваю строго.
Люблю, когда какой-нибудь эксцесс,
А рядом только глупая собака,
Да семь котлов запущенных в процесс,
В которых десять тонн золы и шлака.
Люблю всю ночь гонять по цеху крыс,
Кормя их на убой вкуснейшим ядом,
Чтоб не уснуть и чтоб меня не сгрыз
Главарь-пасюк, что кружит где-то рядом.
Ещё люблю я в боров залезать,
И задыхаться, жарясь над золою,
И ту золу оттуда извлекать,
На сквозняке под гулкою трубою.
Люблю, когда зарплаты не дают,
Но семь журналов стопкой – к заполненью…
Внушили нам, что наш бесплатный труд
Совсем ещё не повод к увольненью.
И не беда, что уголь на-гора
Лежит без дела где-то на Урале…
С кайлом
