был едок, как бык, здоров.
За трапезой всегда царил уют,
Глаза сверкали от обилия блюд
Чудесной мировой кулинарии.
Посуда и приборы золотые,
Из горного фужеры хрусталя.
Прием еды для всякого царя
Мистически особый ритуал.
Потом по распорядку светский бал.
Когда полны и требуха, и чрево,
На авансцене возникают девы.
Куда ж без женщин —
Писаных красавиц!
Иным боярам и царям на зависть.
Коль не ослаб, не постарел,
То соберут прекрасных див в гарем.
По статусу высокому положен,
Чтоб утешаться у прелестных ножек.
Пусть купидоны и амуры
Завидуют, взирая хмуро.
Не поразят их золотые стрелы,
Ведь сердцеед на ложе смелый.
Вскружить сумеет голову и слава,
Когда нет меры, то она – отрава.
Недуг сей часто сахаром целят,
Его избыток– натуральный яд.
Поэтому награды на мундирах
Становятся мишенью для сатиры.
Особенно обильный звездопад
Из орденов, медалей нарасхват.
Бывает на мундире места нет
Для новых орденов и эполет.
Иной диктатор, как ребенок, рад
Калейдоскопу красочных наград.
А обрести такой «иконостас»
Несложно, если абсолютна власть.
И звук почетных титулов и званий
Ласкает слух и на трибуну манит.
Тщеславие считается пороком,
Осуждено и обществом, и Богом.
Пока душа жива и жаждет тело,
В потребностях нет нормы и предела.
А обеспечить похоти и страсть
Дают богатства и слепая власть.
При ней всегда немало прилипал,
В тандеме и порок, и криминал.
И лишь паркет бывает чистым,
Гнездятся там нередко аферисты
И те, кто с авантюрами в ладу,
Находят быстро для себя среду.
Но пальму держат карьеристы,
Что метят в депутаты и министры.
Когда они теряет чувство меры,
То совращают бесы и химеры.
Чтоб не познать укус вампира,
Господь, избавь, не сотвори кумира.
Свободным максимально будь
От «золотых», коварных пут.
От льстивых, вкрадчивых внушений.
В политике так много искушений,
В злодея может превратиться гений.
ДЕМАГОГ
Перекрывая в зале шум и гул,
С трибуны речь толкал трибун.
С залысиною, лоб, как у Сократа,
Ему внимали вяло
