Вечером приехал сын с другом. Первым делом спросил:
– Ну, что, мам? Надумала меняться?
– Иво, я боюсь. Ни ты, ни я – не сможем просчитать последствия. Мне кажется, ничего хорошего из этого не выйдет.
– Мам, пойми – мне очень нужен транспорт. Без машины я никогда не смогу много заработать. Жить без денег дальше нельзя. Ты можешь существовать на копейки, потому что у тебя есть профессия. Можешь ждать лучших времён. А я не могу – мне когда-то придётся кормить семью. Если сейчас не научусь зарабатывать, значит, жизнь поставит на мне крест.
Эйде понимала – сын по-своему прав, ведь всё изменилось. Истины, которые ещё недавно были непреложными, превратились в мусор. О чём можно рассуждать, когда уже три года они просто голодают. И просвета – не намечается. О чём можно думать, что выбирать, если завтра ты просто умрёшь от потери сил.
– Хорошо, – сказала Эйде, – буду искать варианты обмена. Сынок! Это, действительно, поможет тебе?
– Мам, я люблю тебя! – просиял Иво. – Мы поехали. Завтра увидимся.
10.
Странно, но обмен нашёлся очень быстро, и квартира оказалась как раз в сосновом бору – на далёкой окраине города. Там же находилась гора, с которой асфальтовая дорога убегала в закат. Сон, увиденный Эйде две недели назад, воспроизвёлся в жизни почти точно.
Много раз возвращалась она к этому пророчеству, пытаясь разгадать остальные картины сна. Но загадка не хотела открывать своего тайного смысла. Однако застрявшие где-то в глубине сознания фантастические мрачные образы постоянно вызывали далёкую тревогу, похожую на голос проснувшейся лавины в горах.
Эйде перевезла вещи, занялась ремонтом. Она очень уставала – ездить на работу теперь приходилось с пересадкой. Сначала садилась в трамвай. Маршрут проходил по окраине города, потом рельсы убегали на опушку соснового бора. Цветной вагончик долго двигался вдоль дикого леса, останавливаясь около предприятий. Все они располагались в лесных массивах, выглядывая из-за деревьев только окнами проходных. На предпоследней остановке трамвайного маршрута Эйде пересаживалась на автобус. Дорога петляла по лесу так, словно её строили пьяные зайцы. На девятом крутом повороте находилась конечная остановка.
Езда отнимала полтора-два часа. Но зато каждый раз, выйдя из автобуса, Эйде пешком поднималась по асфальту в гору, останавливалась среди сосен и наблюдала, как солнце снижается, касаясь колючих верхушек, а потом норовит спрятаться за далёкую кружевную кромку бора. Небо на западе становилось похожим на малиново-сиреневое озеро. Кромки облаков горели красным огнём. Сосны – оранжевым пламенем, от самого яркого – светлого, до тёмного – почти коричневого.
Можно было смотреть на это волшебное действо до ночи, но в темноте, да ещё в лесу, не погуляешь. С сожалением отрывала взгляд от огненного заката и спускалась к жилому кварталу. Рубины заката горели и в окнах домов, многократно дробясь и мерцая.
