в надежде застать меня. Опять начнутся странные разговоры о детях, о ее надеждах подарить княжеству венценосного ребенка. Пустая болтовня! У меня есть наследник. Я отвлекся от мыслей о жене и посмотрел на своего старшего сына. Мойн, отбросив со лба мокрую от пота черную прядь, с азартом подхватил мяч, который чуть не потерял Хьюз, мой младший сын, и сделал пас мне. Я легко отбил подачу, мяч полетел в сторону Хьюза. Но, похоже, мальчишка уверовал в свою непобедимость, слишком низко наклонился за падающим мячом. Ему удалось ухватить кроатс, но самому удержаться в седле не получилось. Конь, едва почувствовав забрезжившую свободу, сбросил седока, устремившись ввысь. В этот миг время застыло на месте. Хьюз медленно падал, широко раскинув руки, круглая, коротко стриженная голова откинулась вниз, ускоряя полет. И все, затаив дыхание, наблюдали, как мой младший сын летит навстречу мраморному полу или острым пикам, утыканным по наружным стенам. Мне хватило доли секунды, чтобы пришпорив Шаррума, устремиться вниз, удалось зайти чуть сбоку и, когда Хьюз пролетал мимо, я, выпростав руку, одним рывком втащил сына в седло. Краем глаза я увидел, что Мойн возвращается обратно со строптивым конем. Придется избавиться от такого зверя, опасного даже для опытного всадника, а для ребенка тем более. Хотя у стреттов дети взрослеют быстро, я не желал, чтобы кто-то из моей семьи рисковал жизнью. Хватит Ренцы, покинувшей нас. На чьей совести ее гибель я не знал. Но не проходило дня, чтобы я не тосковал по ней, моей вечной любви и матери моих детей. В семнадцать лет я принял участие в эксперименте деда по выведению новой бессмертной расы, став неуязвим. Ренце тогда же перелили мою кровь, сделав бессмертной. За это я до сих пор чувствую свою вину перед ней. Страшно подумать о ее последних часах жизни, когда лиуры, огромные полупрозрачные змеи, выедали ее печень, сердце, лакомились глазами, мозгом. Она оставалась живой, моя бедная любимая девочка. Я постарался отогнать страшные мысли. Не сейчас. Еще будет время предаться печали. Сегодня, завтра, ежедневно за эти проклятые пять лет одиночества и вины.
Прижимая сына к себе мертвой хваткой, я опустился на крышу башни. Как только копыта Шаррума стукнули о мраморное покрытие, Хьюз спрыгнул, и, как ни в чем не бывало, подбежал к кузенам с радостными криками:
– Видели? Вы видели, как я летал?
– Летал?! Да, я чуть не умерла от страха! – возмущенно заявила моя сестра Нулза.– Если бы не твой отец…
– Ты плохо держишься в седле. И еще мал для кроатса! – добродушно усмехнулся Мойн, на правах старшего брата щелкнув Хьюза по затылку. Потом повернулся ко мне. – Что будем делать с Брукко, фра?
– Отправим в лаборатории, – распорядился я. – Твой дядя Зорган давно мечтает скрестить коня и фрагганку.
– Он сам не прочь скреститься с фрагганкой, – тихо засмеялась Нулза, когда мальчишки отошли. – А чего эта мумия сюда притащилась? – Спросила сестра и сама ответила. – Видать, по твою душу. Не поворачивайся!
Я и не собирался,
