тяжело и противно между горлом и животом. – Ты деньги наконец принес?
Было очень тихо. Катя посмотрела на меня, и мы вместе посмотрели на Дамира.
В это время я услышал, как новенькая Женя Восьмерчук очень тихо сказала куда-то себе в воротник рубашки:
– Сто двадцать процентов.
– Корочкин, – сказала Лидия Евгеньевна, – если мать не в состоянии сдать эти несчастные деньги, пусть приходит и сама моет полы. Понял, Корочкин? Что молчишь? Я кому говорю-то?
Стало еще тише. Мы переглядывались и не могли договориться взглядами, кому начинать заступаться за Митьку.
И тут я увидел, что Женя Восьмерчук опять нажала на железную кнопку своей джинсовой рубашки и чуть слышно сказала себе в воротник:
– Есть!
Потом она встала и сказала тихо, но четко:
– Лидия Евгеньевна, вам придется принести свои извинения ученику за систематически проявляемую в его адрес бестактность.
Все посмотрели на Женю.
Началась такая тишина, про которую мой дедушка говорит: слышно, как борода растет.
– Что? Что? – Лидия Евгеньевна поморщилась и огляделась, словно не могла понять, откуда звук.
– Извинитесь перед Корочкиным и в дальнейшем никогда не относитесь к ученикам по признакам их материальной обеспеченности, – негромким, каким-то бледно-железным голосом повторила Женя. – Такое поведение недостойно российского учителя, особенно учителя словесности.
У всех просто глаза разбежались, никто не знал, на кого смотреть – на Женю или на Лидию Евгеньевну.
А Женя прямо стояла за своей партой, маленькая, стриженая, похожая на мальчишку.
– Восьмерчук? Женя? – Лидия Евгеньевна поглядела на нее, как будто Женя была говорящим насекомым. – Да ты что? Это что такое?
– Я не Женя Восьмерчук, я последняя разработка нашей военной промышленности, экспериментальный экземпляр. Скоро нас будет много, в каждом классе мы будем следить за поведением учителей. Ведь учитель в школе – это первый представитель государства, с которым встречается молодой гражданин нашей страны, и от поведения учителя, от его моральных качеств зависит очень многое в дальнейших отношениях молодого гражданина и государства, – очень четко и даже как-то занудно сказала Женя своим бледно-железным голосом.
– Так… Начитались, – усмехнулась Лидия Евгеньевна. – Насмотрелись, наслушались… Я сейчас же звоню твоим родителям…
– Научно-производственное объединение «Буран» мои родители, конструкторское бюро номер восемь, – поправила Женя. – А ваша вредность и опасность для детей составила уже сто двадцать процентов. Извинитесь перед Корочкиным, и тогда, может быть, вам удастся остаться работать в школе уборщицей.
– Так, рот закрыла! – гаркнула Лидия Евгеньевна. – И к директору!
Женя Восьмерчук нажала на железную кнопку на рубашке и опять сказала туда тихо:
– Есть!
Потом
