перешагнул порог и прикрыл дверь. Интуитивно они уже знали: что именно им сообщит незваный гость. Это всегда сложно произнести, каким бы толстокожим за годы работы он себя не считал. Молчание, казалось, длилось вечность, когда он произнес самые страшные слова:
– Вашу дочь убили.
Отец обнял жену, чтобы быть ближе в этот горький момент и опасаясь, что та может лишиться чувств. Оба пытались осознать значение этих трех слов. Вашу дочь убили. Ее больше нет. Ничего нельзя исправить.
Мать завыла, уткнувшись в грудь мужу. Тот смотрел на Голдина из-под бровей, которые практически закрыли глаза.
– Вы уверены?
– В университете подтвердили.
– Как это произошло? – прохрипел отец.
– Сейчас выясняем все обстоятельства. Предварительно – удушение.
– Она… не мучилась?
Что ответить родителям? Скорее всего, дочь пережила настоящий ужас, прежде чем умереть. Еще неизвестно, что под свитером с запекшей кровью.
Мать с отцом ждали ответа. Женщина на миг замолчала, с надеждой смотря на следователя.
– Боюсь, что это не так, – следователь решил ответить честно и сразу. Легче один раз пережить шок, чем вдвойне травмировать и без того несчастных людей. Все равно узнают обстоятельства смерти их дочери.
Они еще некоторое время стояли в коридоре: отец также смотрел на следователя из-под нахмуренных бровей, плечи матери тряслись в рыданиях. Следователь не торопил.
Самое страшное для родителей узнать о смерти их детей. Самая большая несправедливость – хоронить тех, кому еще жить и жить, но жизнь которых оборвала рука убийцы.
Через несколько минут отец похлопал жену по плечу, словно маленького ребенка, которого нужно успокоить.
– Алевтина, Алевтина, следователю нужно задать свои вопросы, чтобы найти убийцу.
Голдин коротко кивнул. Не отпуская жену, хозяин направился в ближайшую комнату – зал, жестом предлагая следователю последовать за ними.
Убедившись, что дверь закрыта (по привычке – и от воров, и от лишних ушей), Голдин разулся и прошел в гостиную.
***
В комнате было уютно. Здесь сохранилась мебель-«стенка», модная в советские годы, «дутые» диван и кресла – писк моды 90-ых, мягкий коричневый ковер и портьеры в тон ему. Над диваном фотографии в больших рамках. В центре портрет счастливой Ксюши.
– Меня зовут Голдин Сергей Александрович, я старший следователь.
– Савелий Матвеевич. И Алевтина Васильевна.
Никто не стал добавлять, что «очень приятно».
– У Ксении были враги?
– Что вы, какие враги! Она же такой солнечный человечек…
– И никаких вечеринок, веселой студенческой жизни?
– У дочки на первом месте учеба, а не гулянки. Сколько раз была на дискотеках – можно по пальцам пересчитать.
– Может,
