поспешил с объяснениями камердинер, но договорить не успел.
– От Натали иного и не стоило ждать. – Тимофеев разочарованно вздохнул и отвел взгляд. У Иноземцева отлегло на душе. Услышав голос пациента, он не то что обидеться – он понять не успел, о чем речь: душа ушла в пятки, колени подогнулись. Но этот вздох все вернул на свои места, и Иноземцев, отбросив предательский страх, взял себя в руки.
– Иван Несторович Иноземцев, – представился он. – Ординатор… бывший ординатор хирургического отделения Обуховской больницы.
– Желтого дома, что ль? Вот те на. А что кончили?
– Академию Петербургскую медико-хирургическую… Военно-медицинскую императорскую… Ее давеча переим-меновали.
– Императорскую, надо же! А отчего, доктор, бледный такой? Испужался, что ли?
Иноземцев опустил голову.
– Нечего меня бояться, я докторов не ем. – Генерал причмокнул языком. – Да и что с тебя возьмешь? Погляди, какой костлявый. Ха-ха!
Раскатистый смех хозяина зазвенел в хрустальных светильниках. Легкие здоровы, решил про себя Иноземцев и отважился наконец открыто взглянуть на старика. Да тот и на старика не походил. Лицо молодое, смуглое, черты ровные, не обвисли.
– Ты, я вижу, сударь, пока доехал, таких сказок наслушался – могу представить. Садись. Саввич, будь любезен, кресло профессору.
Иноземцев не заметил, как опустился в ловко поданное камердинером креслице. Пальцы судорожно сжимали ручку медицинского чемоданчика, смешно подпрыгивающего на коленях.
– Ой, бледный-то какой. Да не дрожи уж.
Генерал прикрыл глаза и устало зевнул.
– Ладно, будет. Чтобы хоть как-то облегчить твое будущее существование, надеюсь, недолгое, расскажу свою историю. Я бывал в Ашантии, это в Африке. Истинная правда, что уж греха таить. Вскружила мне голову золотая лихорадка, решил попытать счастья. Пришлось даже пойти волонтером в английские войска, чтобы отыскать лазейку и кусочек золотоносной земли добыть. Все вроде ничего – и шашкой помахал, и копи приобрел близ Обуаси. Старателями обзавелся, фирму запатентовал – «Бюлов Диамондс». Только климат там жаркий, по болезни вынужден был вернуться. А здесь, на родной земле, меня ждала расправа, какая в самом страшном сне не приснится. Такой скандал! Чтобы генерал от инфантерии, кавалер ордена Святого Георгия на алмазный прииск бежал и британское подданство получил – это вам не ночные собрания народовольцев. Но все по порядку. На черном континенте я попал в плен к ашантийцам. Ничего не помню, но, говорят, всю зиму провалялся без памяти. Где – неведомо. Один раз только открыл глаза, вижу: звездное небо надо мной нависло, вокруг костры, тени пляшут и барабаны бьют. Дернулся, а руки-ноги крепко к чему-то приторочены. Рот открыл, чтобы крикнуть, – и снова в забытье провалился. В следующий раз, когда очнулся, надо мной английский доктор колдовал. Стало быть, в нашем, в аглицком лагере я оказался. Сказали, у ставки главнокомандующего
