круглую шляпу – такой фасон только начинал тогда входить в моду. На нем сверкали драгоценности – в те времена мужчины чаще, чем ныне, носили кольца; часы его были украшены брелоками. В общем, он обладал привлекательной внешностью. Я смотрел на него и с жадностью искал хоть какие-нибудь недостатки, но – увы! – не нашел ни одного. Меня глубоко огорчила его на редкость правильная испанская речь – ведь я ожидал, что он заговорит на смешном, ломаном языке; тщетно я утешал себя мыслью, что вот-вот услышу от него какие-нибудь глупости, но он не произнес ни одной.
Вступив в разговор с Амарантой, англичанин старался обойти молчанием тему, которую пыталась навязать ему, войдя в гостиную, донья Флора.
– Дорогой друг, – сказала она, – лорд Грей расскажет нам о своих любовных делах в Кадисе, это еще интереснее, чем повествования о путешествиях по Азии и Африке.
Амаранта торжественно представила меня гостю как выдающегося военного, второго Юлия Цезаря по стратегическим талантам и двойника самого Сида[10] по храбрости; она добавила, что я сделал блестящую военную карьеру и при обороне Сарагосы[11] удивил своими героическими подвигами как испанцев, так и французов. Иностранец с видимым удовольствием выслушал похвалы Амаранты, задал мне ряд вопросов по поводу войны и в заключение выразил желание стать моим другом. Его изысканная учтивость привела меня в ярость, но волей-неволей мне приходилось отвечать ему тем же. Зловредная Амаранта исподтишка смеялась над трудным положением, в которое я попал, и нарочитыми восхвалениями старалась еще сильнее раздуть внезапную симпатию и интерес англичанина к моей особе.
– Нынче в Кадисе отношения между испанцами и англичанами весьма обострились, – сказал лорд Грей.
– А я и не подозревала этого! – воскликнула Амаранта. – Так вот к чему привел наш союз.
– Это пройдет, сеньора. Мы несколько грубоваты, а испанцы чуть-чуть хвастливы и слишком уверены в своих силах, впрочем, почти всегда с полным основанием.
– Французы подходят к воротам Кадиса, – сказала донья Флора, – а нам, оказывается, не хватает людей для защиты города.
– Похоже на то. Вот почему Уэлсли[12] обратился к хунте за разрешением, – добавил англичанин, – высадить с наших кораблей моряков для обороны укреплений.
– Вот и отлично, пусть высаживаются, – заявила Амаранта. – Ты согласен со мной, Габриэль?
– К сожалению, из этого ничего не вышло, – сказал лорд Грей, – испанские власти отказались от нашей помощи. Всякий, кто разбирается в военных делах, согласится со мной, что англичане должны высадиться на берег. Я уверен, что присутствующий здесь сеньор офицер держится такого же мнения.
– О нет, милорд, я держусь совсем иного мнения, – с жаром возразил я, страстно желая, чтобы наше разногласие послужило помехой к дружбе, которую мне пытался навязать ненавистный британец. – Полагаю, что испанские власти правы, не соглашаясь
Имеется в виду героическая оборона Сарагосы от осаждавших ее французов в 1808–1809 гг. Участие Габриэля Арасели в обороне описано Гальдосом в романе «Сарагоса».
Речь идет о лорде Артуре Уэлсли (1769–1852), английском полководце. В 1809 г. после битвы при Талавере Уэлсли получил титул герцога Веллингтона.
