style="font-size:15px;"> Места освободились для приема новых страдальцев… Мы стали делать постели. Все грязное и окровавленное сняли и постлали чистое.
Пришла сестра от приемных столов:
– Еще привезли раненых, – сказала она.
– Сестра, идите сюда, – кричит доктор, – вот тут есть тяжело раненные. Я их отметил на операцию. Запишите их фамилии и сейчас же приготовляйте для операций.
Раненый лежит на столе. Инструменты готовы, лежат в ванночке в кипящей воде; доктор моет руки.
– Сестра, снимите повязку.
Я разрезаю марлю и снимаю ее, но последний слой ваты и марли оставляю на ране. Когда подойдет доктор, готовый приступить к операции, тогда и сниму. Я держу ногу, другая сестра подает инструменты. Доктор осторожно ощупывает – зондирует рану. Кость раздроблена. На ноге два отверстия. Одно входное маленькое и выходное большое. Кожа и мускулы разорваны, с неровными краями. Доктор почистил рану, наложил кусок марли и сказал:
– Забинтуем, наложим лубки, а завтра отправим в Тифлис.
Осторожно перекладываем раненого со стола на носилки, и санитары несут его в палату. Кладем его на койку, под больную ногу подкладываю вату, укрываю, поправляю подушку:
– Хорошо? Удобно тебе?
– Пить, пожалуйста, сестра. – Даю воды. Напоив, снова иду в перевязочную. А там, один сменяя другого, проходит вереница искалеченных, изуродованных страдальцев. Я счет и время потеряла, сколько мы перевязали раненых… Только одного снимут со стола и унесут – приносят другого. Разбинтовываешь: руку, ногу, плечо, грудь, голову. У одного огромная рана – вырван из тела громадный кусок мяса… У другого – перебита кость. Третий едва дышит – посинел, весь забинтован… Не знаешь, как к нему и приступить!
– Подождите, сестра! Нужно узнать, куда он ранен. А, в легкое. Мы его не будем трогать. Завтра отправим в Тифлис.
Раненого унесли… А на стол уже кладут другого… И так нет конца потоку окровавленных и изуродованных тел! В большой перевязочной комнате стоит три стола, и на каждом доктора сами перевязывают раненых. Но время от времени зовут:
– Сестра, идите сюда, помогите наложить повязку…
Или лубок, или гипс.
Я перевязываю тех, которые пришли сами или с помощью санитара, вообще тех, которые не нуждаются в носилках и столе. Мои руки за эти несколько дней от мытья зеленым мылом[11] и раствором сулемы[12] потрескались до крови. Но их приходится снова и снова опускать в этот же раствор: такая боль, хоть кричи!
Развязываю руку раненого, замотанную кровавой марлей.
– В руку ранен? – спрашиваю.
– Никак нет.
– А почему рука завязана?
– Да, оно точно, что ранен. Но не турка ранил.
– А кто же тебя ранил?
– Да можно сказать, что сам себя ранил.
– Как так?
– Да был я в ночном сторожевом охранении. Ночь прошла спокойно,
Зеленое, или калийное, мыло – бытовой антисептик, изготавливавшийся из конопляного масла, зеленый цвет которого сохранялся и в готовом мыле.
Сулема – хлорная ртуть (ртути дихлорид), мощный антисептик. В начале ХХ века раствор сулемы (1:1000) употреблялся как дезинфицирующее средство, особенно при хирургических операциях.
