вы работать приехали в госпиталь, сестра? – засыпали меня вопросами казаки.
– Да! Но я хочу узнать сначала, где мой муж?
– На что вам ваш муж! Вот выбирайте любова! – казак показал на стоящих вокруг меня казаков. – Сейчас под венец пойдем!
Все смеялись, показывая белые, крепкие зубы. К нам подошел какой-то казачий офицер. Все расступились, показывая на меня:
– Вот! Только что приехали из Карса!
Офицер был немолодой, стройный, с перетянутой узким кавказским ремешком талией, с папахой, заломленной немного назад.
– Эй! Откуда это сестра здесь взялась?! – улыбаясь и сверкая черными глазами, спросил полковник (у него на плечах были полковничьи погоны).
– Приехала из Карса! Иду к мужу, – невольно сама улыбаясь этим мужественным воинам, сказала я.
– Где ваш муж?
– Не знаю, должен быть где-то здесь!
– Какого полка?
– Да он не офицер.
– Кто же он у вас?
– Доктор!
Сразу все стали серьезными.
– Ну, идите скорее; не станем задерживать вас. Да я лучше сам провожу вас.
– Спасибо, у меня есть свой телохранитель.
– Ну где ему, он так нагружен, что не сможет отбить атаку.
Мы пошли вместе. По дороге полковник рассказывал, как они «разделали» турка. Он вывел нас с дамбы на главную улицу, пожелал благополучного пути, и мы расстались. Эти пожелания «благополучного пути» были очень кстати. Вся улица была запружена подводами, ехавшими в обе стороны, всадниками, вьючными лошадьми и массой пеших солдат и казаков, шедших во все стороны. Никто не соблюдал правил уличной езды, каждый ехал как и куда хотел. Ругательства летели со всех сторон, самые отборные, «изысканные» по отношению друг друга. Какой-то офицер старался хоть как-нибудь навести порядок и принимал оживленное участие в этой отборной словесной перестрелке. Нас скоро прижали к самому забору, где когда-то были лавочки, бойко торговавшие всякой мелочью. Теперь от них не осталось даже и следа. Около нас стоял солдат, гнавший трех осликов, навьюченных мешками. Этих осликов почти не было видно под их грузом. И осликов, и гнавшего их солдата так прижали к забору, что они не могли двинуться ни назад, ни вперед. Тонкие ножки их ушли в снег до самого брюха…
– Разгружать придется! – сокрушенно говорит солдат. – Так не выберутся! Совсем утонули в снегу! Земляки! Помогите поднять ишаков, – обратился он к шедшим мимо солдатам. Но те только смеются и сами едва вытаскивают ноги из снега, стараясь пробраться дальше. А снег, как песок сыпучий, размолотый обозами до самого грунта, был серо-красный. В нем застревали колеса, вязли лошадиные ноги, да и люди с трудом могли двигаться.
– Барыня, идемте «посередке»! А то мы до ночи тут простоим! Вон господин прапорщик стоит «посередке» и распоряжается, – сказал Гайдамакин.
Мы шагнули в этот сыпучий серо-красный снег, и сразу ноги ушли до колена. Я сделала несколько шагов, с трудом вытаскивая то одну, то другую
