ее в рот. Маслянисто подмигнул Илье, и тот отвел пылающий взгляд. От него не ускользнуло, что тщательно ухоженные ногти Бориса матово поблескивали.
«Он что, педик?!»
– Кем был мой отец? – спросил Труднов, когда прерывистое дыхание, наконец, выровнялось. – Где моя мать? Где я жил до этого?!
– У тебя нет родителей, – спокойно ответил Петр Алексеевич. – Погибли много лет назад в аварии.
– Должны быть какие-то фотографии, – процедил Илья. – Только что ты чуть не задушил меня. Я тебя не помню. Откуда я знаю, что ты задумал?!
Королев залился раскатистым смехом, но на этот раз Борис к нему не присоединился.
– Парень, – прокудахтал Петр Алексеевич, вытирая выступившие на глазах слезы. – Если бы я решил от тебя избавиться, то Лида уже вытирала бы здесь дерьмо, что от тебя осталось бы.
– Ну что ж, спасибо, что я пока еще человек, а не дерьмо, – криво усмехнулся Илья.
– Молодец, раз не утратил чувство юмора, – заметил Петр Алексеевич. – А что касается фотоархивов, то все есть. Всему свое время, Илья.
– Я должен тебе верить? – тихо спросил Труднов.
Королев развел свои громадные руки в стороны:
– А что, у тебя есть другие варианты? Тебе придется мне довериться.
– Ладно. Зайдем с другой стороны, – заговорил Илья. – Если ты уж так хотел меня вытащить оттуда… Почему ты не нанял мне нормального адвоката? У тебя ведь денег куры не клюют, как я погляжу. Зачем было устраивать эту мясорубку на дороге? Со взрывом и стрельбой?! Два трупа и один тяжелораненый! Моя рожа теперь на каждом столбе наклеена! Куда я сунусь?! Только что в петлю!
– Ты идиот, Илюша, – вздохнул Петр Алексеевич. – Ни один адвокат не взялся бы защищать твою задницу после всего того, что ты натворил. Город у нас небольшой, все на виду. Если бы кто-то впрягся за тебя, ночью этому смельчаку сожгли бы машину, а то и дом.
– Погибли люди, – хрипло произнес Илья. И когда после этих слов физиономия Королева вновь расплылась в глумливой улыбке, он едва удержался, чтобы не швырнуть в него горшок с остывающим черепаховым супом.
Наклонившись, словно намереваясь сообщить что-то доверительно-важное, Петр Алексеевич медленно отчеканил:
– Людей тебе жалко, геронтофил хренов? А кто бедным бабушкам руки-ноги отпиливал, а потом насаживал на колья, как памятные бюсты?
– Петр, может, хватит? – осторожно заметил Борис.
– Я сам, б…дь, решу, когда хватит! – раздраженно гаркнул Королев.
Боковым зрением Илья почувствовал какое-то движение за окном и непроизвольно повернул голову. И тут же отпрянул, увидев прилепленное к окну чье-то бледное лицо. Незнакомец прислонил узкие ладони к стеклу, безразлично разглядывая собравшихся в комнате. Лицо было ровным, без единой эмоции, словно чистый лист бумаги, только что извлеченный из пачки.
Заметив реакцию Ильи, Королев с Борисом тоже посмотрели в окно.
Конец
