сама обладает этим умением. Жаль, что он не догадался переместить их прямиком в спальню.
«Нет, – мысленно поправила она себя, борясь с волной отчаяния. – Спальня – это плохо. Плохо, плохо, плохо».
Анье нельзя ни на секунду допускать мысли о плотских утехах. Другие женщины могут наслаждаться электризующими прикосновениями кожи к коже и стремящимися к разрядке обнаженными телами, но не Анья. Анья – никогда.
– Я хочу тебя, – грубо заявил Люсьен.
– Ну наконец-то, – прошептала она.
Он вскинул голову в окружении нимба темных волос; сверкнули голубая и каряя радужки его глаз, и губы Аньи обожгло новым поцелуем. Который длился и длился, и она охотно и счастливо растворилась в его сладости. Потрясенная до глубины души, она перестала быть Аньей, но стала женщиной Люсьена. Рабыней Люсьена. Она никогда не сможет им насытиться, и, будь ее воля, с радостью позволила бы ему проникать в нее снова и снова до скончания времен. Боги, реальность оказалась гораздо лучше любых фантазий.
– Хочу почувствовать всю тебя. Хочу ощутить твои руки на себе.
Она спустила на землю ноги, до сих пор обвивающие его талию, и потянулась к молнии брюк, стремясь высвободить его набухшую плоть и обхватить ее пальцами, но тут услышала эхо приближающихся шагов.
Люсьен, должно быть, тоже их услышал. Он замер, а потом отпрянул от Аньи.
Он тяжело дышал. Как и она. Ее ноги почти подогнулись, когда их взгляды встретились, и время на миг остановилось. Молнии страсти по-прежнему сверкали в повисшей между ними тишине; она и не догадывалась, что поцелуй может быть таким воспламеняющим.
– Поправь одежду, – приказал он.
– Но… но… – Она не готова остановиться, наедине они все еще или уже нет. Дай он ей долю секунды – и она умчит их в другое место.
– Ну же, не медли.
«Увы, телепортаций не предвидится», – разочарованно подумала она. Жесткое выражение его лица недвусмысленно показывало, что для него все закончилось. И поцелуй, и она сама.
С трудом оторвав от него взгляд, она осмотрела свой наряд. Корсет оказался стянутым под грудь. Твердые розовые соски хорошо видны, как два маленьких маяка в ночи. Юбка задралась до талии, открывая на всеобщее обозрение микроскопические стринги.
Анья привела себя в порядок, краснея впервые за сотни лет. «Почему сейчас? И имеет ли это значение?» У нее дрожали руки – позорная слабость! Она попробовала приказать им успокоиться, но единственной командой, какую желало слышать ее тело, была «прыгай обратно в объятия Люсьена».
Из-за угла показались несколько Владык. Вид у них был свирепый и угрюмый.
– Обожаю, когда ты вот так исчезаешь, – сказал тот, которого звали Гидеон. Раздраженный тон его голоса свидетельствовал об обратном.
Анья знала, что он одержим духом Лжи, потому не может произнести ни слова правды.
– Заткнись! – рявкнул Рейес.
Бедный, страдающий Рейес, одержимый Болью. Ему нравится резать себя. Однажды Анья видела, как он прыгнул с вершины
