мужем-то жить? Любопытно. А чтоХилый он, молвят, с нее не убудет.
Зато ей из дома нейти своего.
Сестер не бросать и причуд не мириться
Свекра-свекрови. Век будет жалеть
Мужа, коль выпало слабым родиться, –
Вот весь ее крест. Даже мало терпеть!
Прежде венчанья друг друга не знали.
В неодолимом волнении дня
И не опомнились, как повенчали.
Пала им в память народу толпа,
Батюшка, голосом строгий и грустный, –
Было ему их венчать тяжело,
И полумрак церкви маленькой тусклый.
Обвенчав, молвил батюшка – в память легло:
«Коли нужда заставляет – живите,
Но яко брат с сестрой. Четверо зим
Вы, чем супругами жить, обождите.
Это не я – сам Господь вам судил».
Об руку вышли из церкви. Взглянули
В первый раз молча друг другу в глаза.
И неизвестности страхом кольнули,
Будто ножом, оба взгляда сердца.
Чувство испуга лишь длилось мгновенье
Перед судьбой. Муж был бледным, худым,
За робкой улыбкой таил он смущенье,
Что Маланья с тех пор замечала за ним.
Светловолосый супруг, светлоглазый,
Ей показался приятен собой.
Как поглядела – пал на душу сразу.
И подивилась удаче такой.
В добром предчувствии сердце сжималось.
Слова не молвил, а мил уже ей.
Вскладчину к свадьбе еда собиралась –
Чем иных си́роты хуже людей?
Надо чтоб праздник был! Мужу налили.
«Что такой пасмурный? Свадьба твоя!»
До полусна за столом опоили.
(Больше в рот капли не брал со стыда.)
Ласково мужа жена уложила.
Гостей проводила. Легла рядом с ним.
Сердце готово любить ее было –
Природой означенный срок подступил.
Жить им до гроба… Поутру проснулись.
Имя спросил муж (он прост был нутром).
«Крестили Меланией, – молвила, хмурясь, –
Кличут Маланьей. Забыл ли о том?»
«Забыл…» – «Ничего, – улыбнувшись, сказала. –
Ты Николай? А давно сирота? –
Молча кивнул. – Я лишь в церкви узнала
Имя твое». – «И я, верно, тогда».
Тут засмеялись. «А сестры – Лукерья
Да Марфа. Запомнил?» – «Не осрамлюсь». –
«Ты мать-отца помнишь?» – «Родных? Нет». – «Теперь я –
Семья твоя. Глянь-ка! Пригожей кажусь?»
Ответить стыдился. Сиротские слезы
Николай повидал еще этой зимой.
Крепкие долго держались морозы.
Впроголодь жили они всей семьей.
Поровну всем, что есть в доме, делились
Им помогала, чем можно, родня.
И меж собою в нужде этой сжились,
Дождавшись, хранил Бог, весеннего дня.
Мужа Маланья безмерно жалела:
Силой не дюж, но душой терпелив,
Он до заката трудился умело,
Сил недостаток упорством покрыв.
Грубого слова в дому
