нишами по периметру.
– Снова – свежая кровь, – доложил Адрис.
Тиэль уже и сама заметила несколько пятнышек на острых сколах камня пола. Видно, мальчик падал и в очередной раз расцарапал кожу.
Призрак нырнул вниз и почти сразу возвратился, светясь от радости:
– Пацан там. Живой. Похоже, перепугался паучьей шкурки, какую впотьмах даже гоблинским ночным зрением за живую тварь принял, и понесся, не разбирая дороги. Свалился в яму, чудом не сломал себе шею, зато, похоже, сломал обе ноги ниже колен, штаны драные, кожа темно-зеленая от опухоли и синяков, но большой крови нет. Заполз в нишу слева под нами и спит или без памяти валяется. Гоблины – народ живучий, но этот все же еще совсем мелкий.
– Я смогу спуститься по выступам, но подняться по камням ни одна, ни тем более вместе с раненым ребенком не смогу, – критично оценила личные возможности в скалолазании озадаченная Тиэль. – По веревке было бы легче. У меня в сумке есть моток неразрывного шнура-паутинки, только привязать его здесь не к чему.
– И все – ради спасения чужого ребенка. Не замечал за тобой раньше такого благородства, – удивленно крякнул у плеча спутницы Проклятый Граф.
– Какое благородство? – небрежно отмахнулась эльфийка, не прекращая осматривать коридор. – Я ценю стряпню Гулд и не желаю терять кухарку. Кроме того, сейчас мне… – Тиэль замешкалась, с трудом подбирая подходящее по смыслу слово, в достаточной мере передающее внутренние ощущения, – интересно. Интерес, Адрис, – все, что осталось мне после ухода из Дивнолесья в качестве смысла и движителя бытия. Если не буду следовать ему – просто зачахну. У нас, эльфов, для сохранения силы и радости жизни важно присутствие хотя бы одного руководящего созидательного чувства. И мне порой кажется, у тебя все точно так же.
Призрак согласно хмыкнул, в очередной раз чувствуя удивительную общность душ между собой и этой тощей, непохожей на сородичей эльфийкой. Взгляд ее, скользивший по стенам, зацепился за громадный крюк держателя для факелов в нескольких шагах справа. Элемент декора повторял собой устрашающую лапу спутника-тени. Подпрыгнув, Тиэль повисла на крюке всем хилым весом и покачалась. Катакомбы точно строили с тем расчетом, чтобы они просуществовали до момента нисхождения последнего живого обитателя Мира Семи Богов в Последние Пределы. Держатель даже не дрогнул от потуг легонькой эльфийки.
Тиэль извлекла из сумки плотный клубок шнура, действительно свитого из паутины особых паучков Дивнолесья, собираемой в одной из рощ, где обычно плели липкие кружева старательные труженики. Правда, сбором приходилось заниматься поздней осенью, когда паучки, не терпящие вторжения в свои владения с грабительскими целями, погружались в спячку. Потом липкие нити паутины долго вымачивали в специальном отваре и свивали, получая прочнейший шнур и еще более прочный клей. А восьминогие ткачи, пробудившись от сна, с утроенным усердием
