проговорили всю ночь напролет.
Подобное происходило со мной впервые.
Я не спрашивал ее о неприятностях. Вместо этого мы начали с самого начала: бледно-лиловые ирисы на обоях детской, овечки на лугу за железной дорогой, запах первоцвета…
Спустя некоторое время я уже только слушал. Я перестал для нее существовать как собеседник, превратившись в живую звукозаписывающую машину, фиксирующую ее речь.
Она говорила так, как человек говорит сам с собой или – с Богом. Ровным бесцветным голосом она рассказывала о том, что случалось в ее жизни, безо всякой связи переходя от одного события к другому. Все эти разрозненные события были объединены лишь тем, что именно они запомнились Селии.
Память делает необъяснимый выбор, определяя, что оставить на хранение, а что – выбросить за ненадобностью. Отчего-то не верится, что выбора вовсе никакого нет. Попробуйте вспомнить что-нибудь из того времени, когда вам было лет пять или шесть. Вы назовете пять или шесть фактов, не больше. Возможно, они не были так уж существенны, но остались у вас в памяти. Почему?
В ту ночь я слушал Селию, и мне казалось, что я смотрю на нее как бы изнутри, что по отношению к ней я – Бог. И в дальнейшем я и собираюсь придерживаться этой точки зрения.
Селия говорила обо всем подряд, о том, что было для нее важно и не важно. Она не пыталась выстроить свой рассказ вокруг какого-либо сюжета. Но мне это было необходимо! Я, кажется, различал некий невидимый ей план.
В семь часов утра я покинул ее. Отвернувшись к стене, она спала, как ребенок. Опасность миновала. Я словно взвалил на свои плечи тяжесть, лежавшую до того на ее плечах.
Днем я отвез ее на пристань и посадил на пароход. И вот тут-то произошло самое главное… Хотя, возможно, я ошибаюсь. Возможно, ничего особенного не произошло…
В любом случае здесь я не стану этого описывать. Я хочу пока побыть Богом и посмотреть, получится ли у меня портрет Селии. Портрет в четырех измерениях – ведь литературные герои в отличие от моделей художника существуют не только в пространстве, но и во времени.
Книга вторая
Холст
Установите мольберт.
Сегодня мы будем работать с рукой.
I. Дома
Селия лежала в кроватке и слипающимися глазами рассматривала бледно-лиловые ирисы на обоях детской. Она чувствовала себя абсолютно счастливой.
За ширмой, стоявшей в ногах ее кроватки, няня при свете настольной лампы читала Библию. Ширму ставили специально, чтобы свет не мешал девочке спать. У няни была особенная лампа: медная и тяжелая, с абажуром розового фарфора. За тем, чтобы от нее не воняло керосином, следила горничная Сюзанна – высокая крупная девушка с локтями цвета сырой баранины. Сюзанна была хорошей горничной, но иногда излишне суетливой. Когда она начинала суетиться, то неизменно роняла или смахивала что-нибудь на пол.
Из-за
