в сем соборе против Фотия. Он введен пред собор не прежде, как в пятое заседание. Свидетельствовав против насилия, он решился молчать, защищая сию решимость примером Спасителя. В седьмое заседание Фотий низложен, проклят, и, как свидетельствует враждебный ему писатель Никита, его низложение подписали не простыми чернилами, но – страшное дело! – пером, омоченным в самую Кровь Спасителя. Кроме жестокого заточения, вражда изобрела самое тяжкое мучение для мудреца – его лишили книг.
Каков был сей собор, можно судить, между прочим, по 21-му его правилу, которым Вселенскому даже Собору запрещается обвинять или судить «Святейшего папу старшего Рима», или «Святую Римскую Церковь». Что же было делать по сему правилу, например, с папой Либерием, который, приобщась к полуарианам, подписал их исповедание и осудил святого Афанасия? По сему правилу и папу Онория не надлежало бы Шестому Вселенскому Собору судить и осуждать за монофелитскую ересь!
Чем более уступали папам, тем более они требовали. Иоанн VIII, решась во что бы то ни стало совершить церковное завоевание Болгарии, грозил самому Игнатию проклятием, если не выведет из нее греческих священников в течение тридцати дней (Epistola LXXVIII [Письмо 78]). Но Игнатий ускорил от папского суда к суду Божию.
Тогда император, частью будучи раздражен насильственными поступками папы, частью вспомнив о достоинствах и заслугах Фотия, как свидетельствуют Лев Грамматик, Константин Багрянородный, Зонар и другие, возвратил его на престол патриарший.
По письмам Василия, Фотия и других восточных, Иоанн VIII отправил в Константинополь своих послов, уполномочив их восстановить Фотия, «Святейшего патриарха, брата и сослужителя» папы, примирить восточных с Римской Церковью, уничтожить низложивший Фотия собор и, наконец, – папа не забыл главного своего предмета! – «настоять об уступке Болгарии Римскому престолу». Таким образом, в 879 году 383 епископа, в том числе послы Римского и всех Восточных патриархов, составили в Константинополе собор, который весьма многие восточные писатели признают «Восьмым Вселенским». Сей собор, уничтожив деяния предшествовавшего, утвердил восстановление Фотия, признал «неприкосновенность Никейско-Цареградского Символа» под страхом проклятия и таким образом не допустил обличенного Фотием прибавления слова «и Сына»; определил 1-м своим правилом, чтобы «связанные Иоанном были связаны Фотием и связанные Фотием были связаны Иоанном, без всякого нововведения относительно к старейшеству папы и Церкви Римской», следовательно, признал независимость и равенство обоих престолов и обеих Церквей. А дело о Болгарии как дело о границах Восточной империи предоставил императору Можно сказать, что здесь Фотий вместе с собором возросшее уже терние раздора попрал и подавил.
Но престол Римский, не получив двух вожделенных вещей: старейшинства власти вселенской и Болгарии, – подвигся новым гневом и полной горстью начал бросать на Восток проклятия, как песок против ветра. Фотий, проклятый,
