под угрозою анафем объявил собственноручно им исправленный и изданный под его непосредственным наблюдением текст Вульгаты за обязательный для верующих и имеющий достоинство подлинника; текст этот оказался, однако, настолько неисправным, настолько кишащим ошибками (между прочим, в собственноручных исправлениях, произведенных папой), что преемнику Сикста V пришлось скорее изъять его из употребления.
Как примирить все это с инфаллибилизмом? Отвечают, что все эти заблуждения пап не были произнесены ex cathedra [с кафедры]. Но что тогда является ex cathedra? На это нет в таком случае определенного, недвусмысленного ответа, ибо слова ватиканского догмата: «Это значит, когда он, исполняя обязанности пастыря и учителя всех христиан, в силу своего высшего апостольского авторитета определяет вероучение или нравственное учение, которого должна держаться вся Церковь», – эти слова вполне относятся и к выступлению папы Гонория, высказавшего свое исповедание веры в официальном письме к патриарху Сергию Константинопольскому в ответ на его запрос, и папы Льва III, защищающего Символ веры – ту форму его, от которой отошло современное католичество, и папы Бенедикта VIII, приемлющего эту самую папой Львом III отвергнутую новую форму со вставкой Filioque, – далее, и к выступлению папы Сикста V, обставленному всей торжественностью папских официально-догматических выступлений (в таком важном деле, как чистота текста Священного Писания): все они были сделаны папами в роли, взятой ими на себя, «пастыря и учителя всех христиан». Так где же выход? Выход есть лишь один: то, что неудобно для папской непогрешимости, не соответствующее нынешнему состоянию папской системы, отвергать как частное заблуждение данного папы, не сделанное им ex cathedra; заявления же, благоприятствующие этой теории, признавать за произнесенные ex cathedra. Таким образом, устанавливается триаж [отбор], и рядом с непогрешимостью папы, провозглашающей догмат, – изрекающей, устанавливается другая непогрешимость – ультрамонтанских (в значительной степени иезуитских) руководящих кругов Католической церкви, то есть непогрешимость истолковательная; законодательная принадлежит папе, истолковательная – латинским богословам. Они, эти руководящие круги курии, вместе с живым в данный момент папой и решают, что было погрешимо или непогрешимо в действиях предшествующих пап. Таким образом, непогрешимость папы ex cathedra есть только видимость: ибо что именно является ех cathedra, объявляют руководящие круги Римской курии в связи с удобством данного момента. Большая выгода этой неясной формулы: сохраняется вся гибкость действия – с одной стороны (нетрудно дезавуировать какого-нибудь умершего 200 лет назад, а то и двенадцать веков тому назад папу), а с другой стороны – авторитет непогрешимости передается, так сказать, по соседству до известной степени всем официальным актам папы, которым верующий католик должен беспрекословно подчиняться (даже если считать, что папа в данном случае заблуждается). А между тем ни про один акт папской власти,
