закинуть свои передние лапы на его плечи. Когда псу это все же удалось, он облизал морщинистое лицо. Пока девочка обнимала старушку, она посмотрела на Иво, выглядывавшего из окна, махнула ему рукой.
– Она приехала сюда лет пятьдесят назад, если взять человеческое летоисчисление, – раздался над ухом любопытного Иво голос проводника, – воспаление легких.
У девочки были такие же синие глаза, как воды озера.
– Их пса сбила машина вскоре после похорон дочери. Он сам запрыгнул в вагон, не дожидаясь, пока я спущусь.
Проводник улыбался. Девочка помахала и ему.
– Это ее родители? -догадался Иво, мужчина кивнул.
Поезд несся через золотые поля, пересекал луга. Иво уже перестал чему-либо удивляться. Вот они проезжают мимо солнечной поляны, усыпанной спелыми яблоками, а через какое-то время несутся сквозь дождь. Юноша лишь думал о том, что насколько у всех разные понятия о чудесном месте, где хочется провести свою вечность. Кто-то выходил из вагона, когда бесновалась гроза и из-за стены дождя мало что видно. Иво разглядел лишь очертания домов, в которых горел свет.
У кого-то счастьем было выйти в золотой осенний сад, кто-то отправлялся к небоскребам, которые появлялись из ниоткуда и исчезали в никуда. Не всегда на станции стояли встречающие, потому люди, покинувшие вагон, отправлялись к своему пристанищу в одиночестве. Правда, печальными они от этого не выглядели. Кто-то ехал с багажом, кто-то с пустыми руками, как Иво. Проводник сказал, что в качестве багажа могли послужить те вещи, которые либо положили в гроб при похоронах и человек забирал их с собой, если не садился на поезд вплоть до церемонии погребения или же проводник передавал багаж во время поездки. Либо эти вещи были вместе с человеком в момент смерти. Иво пришел в ужас от того, что кто-то добровольно ходит в той тьме, ожидая когда его тело опустят в могилу.
Пока Иво ехал, он думал о матери, отце и дедушке – юноша искренне надеялся, что поезд прибудет туда, где находится самый лучший друг, не считая кота. Иногда Иво казалось, будто отчетливо слышит, как мама зовет его по имени и умоляет вернуться.
– Ваш багаж, – проводник принес Иво небольшой сверток. Затаив дыхание, юноша развернул его.
Едва он увидел содержимое, как разрыдался. Остальные пассажиры с сожалением смотрели, на паренька, шмыгающего носом и вытирающего слезы рукавами толстовки. Юнас негромко мяукнул, запрыгнул к Иво на колени, свалив на пол часть содержимого, и принялся вылизывать щеки юноши своим шершавым языком. Иво продолжал плакать, поглаживая кота. Перед Иво лежал скетч-бук, в котором он часто рисовал различные картинки. Особенно ему нравилось изображать птиц. В свертке были и старые кисти, несколько карандашей, с которыми он никогда не расставался, ошейник Юнаса, пара кошачьих игрушек и… дедушкины любимые сигареты. У Иво защемило где-то в области груди. Была еще записка, от которой Иво чуть не завыл.
