первый и последний бой.Афган, Афган, огонь и пламя,
И только боль, и только боль.
А пуля дура, не выбирает,
Ударить в сердце или камень.
Ах пуля, пуля, если бы ты знала,
Кого убила, кого порвала…
И перед боем все молились,
Что мы, что «духи», один чёрт.
Друзей погибших вывозили,
Машинам потерявши счет…
И санитарные палатки,
И раны выживших в бою,
Бинтов кровавые заплатки,
Забыть я просто не могу.
С кого спросить за эти муки,
Кто даст ответ или отчёт.
За что погибли наши дети,
Идя «За Родину – вперёд!».
А сколько без вести пропавших,
И неопознанных ребят.
Там на чужбине оказавшись,
Под скромным именем «Солдат».
Проходят годы, всё в забвенье,
Кресты, могилы и цветы.
И с сожаленьем вспоминаем,
«Тюльпана чёрного» черты.
Гранита мокрая прохлада,
Колонки надписи на нём.
Цветы, друзья и место встречи,
Всех тех, кто был там под огнем.
Валерий Кузаков
Валерий Кузаков в Чернобыле, 1988 год, Днепропетровск
Моя осень – восемьдесят восемь
О Чернобыльской командировке. За 25 лет прошедших стой поры многие впечатления сильно «полиняли», но попытаюсь вспомнить…
Командировался я в село Корогод. Приезжающим нас менять в ноябре 1988 года мы пели: «Приезжайте в Корогод и встречайте Новый год».
Числился я временно во временной воинской части 61453. Это был отдельный инженерный батальон специальных работ. Я был командиром третьей роты специальных машин с 16 августа по 18 ноября 1988 года. Вот именно теперь я сожалею, что не оставил дневниковых записей и других военных документов того времени.
В эту командировку от Днепропетровского ВЗРКУ было назначено три командира. Один – лицо, приближенное по родственной линии к руководству училища (майор Витя Костюченко) срочно заболел. Второй кандидат из студентов старший лейтенант Юра Небосенко пришел ко мне рассказал, что у него молодая жена (а он ее подозревает в походах «налево») и детей еще нет…
У меня в семье тоже было плохо, но я решил ехать. Дал согласие и в училище «родился» приказ №190 от 15.08.1988 г.
Юра Небосенко был «джентельменом» и пришел провожать меня в командировку, меня – своего «спасителя». Проводы заключались в «доброй выпивке». Вот так под «наркозом» я прибыл в г. Киев прямо в управление кадров Киевского военного округа. Там меня приняли, оформили и наказали ждать до 14-ти часов, т.е. до того времени, когда сформируется вся новая команда для отправки. Пошел я «гулять» и зашел в почтовое отделение, где на почтовом бланке написал письмо своим родителям, Царствие им Небесное.
