style="font-size:15px;"> – Что находится в крышке? – Мой вопрос не давал шанса увернуться от ответа.
– Я… я не знаю… – Язык у Темешева заплетался и не слушался его. Сам он покрылся потом, судорожно вытирал его носовым платком со лба и лица. Глаза его стали беспрестанно бегать из стороны в сторону, руки тряслись.
– Ну, раз не знаете, значит, мы это посмотрим, – моя усмешка привела его в ужас. – Воин, дай-ка мне ткань, постели её сюда. Вот так вот. Теперь займи своё место.
Через щель я осторожно высыпал содержимое доски на ткань.
– Вы утверждаете, что это – не Ваше? – спросил я спокойно и уверенно.
– Впервые вижу, господин лейтенант! И даже в мыслях не мог предположить, что кто-то попробует провезти свои драгоценности контрабандой… – голос его дрожал от напряжения и страха.
– Господин подполковник, я считаю, что дальнейший досмотр груза не имеет смысла. Только содержимое крышки тянет на заключение лет на двести, не так ли?
– Господин лейтенант, мне нужно срочно поговорить с адвокатом, – теперь страх съедал последнее человеческое, что ещё оставалось в Темешеве. Он прекрасно знал, что незаконный вывоз такого количества драгоценностей в военное время карается смертной казнью.
Теперь я наблюдал и за остальными представителями делегации. Их было пятеро: Садыков Нурали Каримович, юрист, правая рука Темешева, Мещерин Павел Пантелеймонович, музыкант, композитор, дирижёр, культурный атташе, и трое охранников. Охранники держались спокойно, так, как будто всё происходящее их вообще не касалось.
Я в недоумении развёл руками:
– Пожалуйста, Юрий Петрович, это полностью Ваше право.
Темешев знаком подозвал к себе Садыкова.
– Нурали, ты мне что обещал? Что об этом никто не догадается. Даже, несмотря на то, что мы тут протираем штаны целый месяц, ты не задумался о том, как мы будем выкручиваться! – Голос Темешева был на удивление спокоен и ровен. Наверное, сказывалось то, что говорил он на другом языке, который никто не должен был знать. – Ты вместе с Павлом подвел меня под виселицу и верёвку на шею надел!
– Юрий Петрович, не переживайте так сильно. Эти камни обидно потерять, но нет ничего непоправимого. Я Вам советую отречься от них, сказать, что их подложили. Ювелиров у них тут нет, поэтому оценить их стоимость надо будет призвать из столицы. На это уйдёт время, которое мы используем, чтобы выбраться из этой истории, – юрист был крайне спокоен и сдержан, несмотря на столь щепетильные обстоятельства.
– Что ещё ты от меня скрываешь? Говори сразу, чтобы я был готов!
– Только три вещи. Это шпага, которую в нашем народе называют «Силенпура»… Далее – икона «Исцеляющая» и картина, которой цены нет.
– Это точно всё? Никаких подвохов больше не будет?
– Юрий Петрович, это точно всё.
– Ладно, всё. Дай
