какой степени санньяси должен пользоваться книгами? Может ли он читать их, чтобы поддерживать связь с мудрецами прошлого и настоящего? Многие выдающиеся садху, если и имели, то всего несколько книг. Даже небольшая библиотека плохо сочетается с жизнью в скитаниях, которая остаётся высшим идеалом индусского монаха. Кроме того, можно процитировать одного пожилого садху с Аруначалы: «Какой смысл в умении читать и писать? В сердце каждого из нас всегда раскрыта живая книга – разве этого недостаточно?» Многие санньяси откровенно недоумевают, обнаруживая в кутире так называемого садху даже небольшую библиотеку: «Неужели ты надеешься обрести внутреннее видение со всем этим?»
В любом случае, следует отметить, что садху никогда не должен читать из простого любопытства. Всё его чтение должно, пусть и косвенно, быть связано с его целью – осознанием истинного Я. Даже шрути (Амритананда Упанишада, 1) учат, что как при зажжённой лампе отбрасывается лучина, так и сами писания (шрути) должны быть отброшены, когда внутри засияет свет Истины; ведь их единственная задача – привести к этому свету. Святой философ Шанкара в своём комментарии на стих 1.4.10 из Брихадараньяка Упанишады утверждает, что когда Истина познана, наставления Писаний становятся бесполезными – и насколько больше это касается всей остальной литературы!
Однако иногда садху всё же может читать, чтобы помочь другим. Рамана Махарши – тому подтверждение: после многих лет безмолвия и затворничества он стал читать, чтобы помочь соседскому садху, тщетно пытавшемуся понять основы ведантистского катехизиса. Таким образом, можно рассчитывать, что и кто-то ещё из садху сможет привести других к более глубокому пониманию Писаний, что является ещё одной из причин, по которым в течение четырёх месяцев в году он может жить на одном и том же месте. В любом случае, наставления, которые он даёт, должны быть не заученной экзегезой, но плодом его собственного безмолвного созерцания сути священного текста. И всё это будет ещё более верным в отношении текстов, которые он пишет сам. Положение учителя или автора не для него – у него иное призвание, но как порой трудно это понять и принять как ему самому, так и тем, кто нарушит его одиночество и попросит о помощи. Истинная роль санньяси – во имя всего человечества неизменно пребывать в потаённом месте сердца сокрытым и неузнанным, если только сам Господь не укажет на него остальным, что и произошло, когда Антоний встретил Павла Отшельника [38]. И когда придёт время, он разделит с другими этот дар чистой воды без всяких примесей, текущей напрямую из Источника; или даже поможет своим братьям самим утолить их духовную жажду из этого Источника, обретаемого в пещере (гуха) [39].
Как же молится санньяси? В идеале, санньяси полностью выходит за пределы любой формальной молитвы. Он совершил последнюю яджню, когда положил конец своей жизни как члена человеческого общества. И в ту же ночь он в последний раз произнёс священную Гаятри.
[38] Речь идёт о встрече двух отцов-основателей движения раннехристианских пустынников (монахов-мистиков, впервые в истории христианства удалившихся от мира для уединённого созерцания в горах и пустынях Ближнего Востока и Северной Африки) св. Антонии Великом (ок. 251-356) и св. Павле Фивейском (ок. 228 – ок. 341).
[39] Архетип «пещеры сердца», неоднократно упоминаемый в
