в данный момент не горело, и запах, который, как мне показалось, я уловила в лесу, улетучился. Я смахнула с камня снег, села и стала смотреть вверх. Ночь уже наступила, и на небе показались звезды. Неровный горный хребет вдали был виден нечетко, слегка мерцал и совсем не походил на горы. Я постаралась взглянуть на все это глазами Эбби. Она была не здешняя. Не привыкшая к этим местам. Может, наше небо казалось ей не таким, каким она видела его там, откуда была родом. Тут – вдали от магазинов и уличного света – было намного темнее. А в темноте, в отсутствие дорожного движения и соседей, может случиться практически все что угодно.
Джеми прочистил горло. Он был совсем рядом со мной, а я забыла об этом. Опять.
– Что мы… мы что-то ищем? – спросил он.
Он занимал себя тем, что бросал камешки. Иногда камешек попадал в дерево – и я чувствовала звук их соприкосновения, или же ударялся о переплетения веток, но чаще всего просто улетал в небо.
Я встала. Она хотела, чтобы я продолжала все осматривать.
– Мы исследуем это место, – сказала я Джеми. – Просто смотрим, что здесь есть.
– Эй, Лорен, иди ко мне! – Он пытался схватить меня то за руку, то за бедро, то за другую часть тела, чтобы притянуть к себе. Но в темноте все время промахивался, и я проскользнула мимо него, отошла от костровой ямы и направилась к холму. Холм шел вниз, благодаря чему скорость моего передвижения увеличилась, и я побежала.
Я бежала по дорожкам между спящими домиками, пытаясь высмотреть что-нибудь сквозь занавешенные окна, и увидела москитные сетки и накомарники, которые вряд ли могли служить препятствиями для насекомых. Ступеньки, ведущие к дверям домиков, были основательно занесены снегом. Но я нашла следы и других животных – оленей и енотов, птиц – и следы более крупные, они, должно быть, принадлежали сове, большей частью прячущейся на деревьях. Никто из людей, казалось, не бывал здесь зимой – до меня.
В лагере было всего пять спальных домиков. Мне пришлось три раза подбираться к ним с фонариком, чтобы найти нужный.
Домик № 3. Домик Эбби.
Но поначалу я этого не знала.
На зиму мебель оставляли в домиках. С матрасов на кроватях были сняты простыни, желтые комковатые подушки ждали нового летнего заезда девочек.
Именно Джеми помог мне узнать, на какой кровати спала Эбигейл. Он вошел вслед за мной в домик и сказал:
– Эй, посмотри на стены.
Именно так я обнаружила, что девочки из «Леди-оф-Пайнз» любили вырезать свои имена или инициалы и даты пребывания в лагере на стенах из грубо отесанных бревен над кроватями, стоявшими вдоль стен в два длинных ряда. И за много лет подобных надписей накопилось столько, что получилась летопись вроде тех, что пишут заключенные на стенах камер.
Я обошла домик в надежде обнаружить наиболее поздние записи.
У меня было предчувствие, что я найду ее, и я нашла. Эбби не просто вырезала свое имя на деревянной стене у кровати, на которой спала, не позаботившись о том,
