как время наслаждения величайшим благословением. Благословением, которое пребудет с тобой всю оставшуюся вечность.
Пребудет с тобой? Глупости! Когда теряешь что-то дорогое, воспоминания превращаются в мучительное напоминание о том, чего уже никогда не будет. Такие воспоминания скорее осложняют жизнь, отвлекают, – в отличие от Париса, Аэрон не собирался приукрашивать ситуацию, – а не придают сил.
У Аэрона и доказательство имеется – собственные чувства к Бадену, одержимому демоном Неверия, который некогда был его лучшим другом. Давным-давно Аэрон потерял того, кого любил больше, чем мог бы любить родного брата, и теперь, оставаясь наедине с собой, часто представляет Бадена и думает о том, как могла бы сложиться жизнь, если бы тот не погиб.
Парису он подобной участи не желает.
Черт с ней, с масштабностью. Уж лучше снова обратиться к жестокости.
– Если ты способен с легкостью принять утрату, как утверждаешь, почему же тогда все еще скорбишь по Сиенне?
Свет луны озарил лицо Париса, и Аэрон заметил, что глаза у него слегка остекленевшие. Похоже, он пил. Опять.
– У нас не было нескольких десятков лет. Всего лишь несколько дней, – произнес он безжизненным голосом.
«Нужно идти до конца».
– А если бы ты прожил с ней сто лет, то смирился бы с ее смертью?
Повисла пауза.
Конечно же нет.
– Хватит! – Парис ударил кулаком по крыше с такой силой, что все здание содрогнулось. – Не хочу больше об этом говорить.
Очень плохо.
– Потеря есть потеря. Слабость есть слабость. Не позволяя себе привязываться к людям, не станем и переживать, когда они умрут. Если мы закалим свои сердца, то не будем желать того, чего не можем получить. Наши демоны преподали нам хороший урок.
Некогда их демоны обитали в аду и отчаянно жаждали обрести свободу. Объединившись, они сумели выбраться, но в конечном счете лишь сменили одну тюрьму на другую, и вторая оказалась гораздо хуже первой.
После пыток серой и пламенем преисподней демоны на тысячу лет оказались запертыми в ларце Пандоры. Тысячу лет тьмы, безысходности и боли. На сей раз они лишились не только свободы, но и надежды на лучшую долю.
Если бы демоны были сильнее и способны обуздать свои желания, не попали бы в плен.
Если бы Аэрон обладал достаточной силой воли, то не стал бы помогать открывать ларец. И тогда его не постигло бы проклятие, и тело его не превратилось бы во вместилище для величайшего зла, которое он сам же и освободил. Его не изгнали бы с небес, из единственного дома, который он знал, и не обрекли провести остаток вечности на неспокойной земле, где ничто не остается неизменным.
Он не потерял бы Бадена, враждуя с охотниками – презренными смертными, ненавидящими Владык и обвиняющими их во всем зле мира. Друг умер от рака? – Разумеется, виноваты Владыки. Девочка-подросток обнаружила, что беременна? – И это, несомненно, происки Владык.
Будь
