долго. Из-за холода казалось, что само время остановилось и превратилось в ледяную статую, окаменев где-то в углу класса. Из-за снежных туч, постоянно закрывавших солнце и сыпавших белое крошево на землю, в классах стоял неуютный полумрак. И хотя лампы на потолках горели весь день, это не слишком помогало.
За окном постоянно мело, а когда ветер попадал в водосточные трубы, раздавалось утробное завывание, похожее на крик какого-то неведомого зверя. Этот вой заставлял ежиться всех, даже учителей. Звук был одновременно нереальный и осязаемый, и казалось, от него начинали слегка потрескивать стены школы, перекрытия и мебель. Казалось, что весь мир промерз настолько, что начинал трескаться и рассыпаться.
Чтобы избавиться от неприятных ассоциаций, Роман рисовал в тетрадках карикатуры на учителей, подсовывал свои творения Масляеву, и они оба начинали давиться смехом, делая вид, что усиленно дуют на окоченевшие ладони.
Из-за аномального холода и невозможности нормально прогревать помещения руководство школы разрешило ученикам не снимать верхнюю одежду. Поэтому большинство ребят сидели на уроках в шубах, куртках и пальто. От этого классы больше походили на вокзальные залы ожидания, чем на помещения, где люди чему-то учатся. И настроение в классах царило соответствующее – нетерпеливое и напряженное. Всем хотелось, чтобы урок побыстрее закончился, а за ним и следующий, и следующий: многие приходили в эти дни в школу, только чтобы поучаствовать в подготовке новогоднего праздника, а учеба как досадное неудобство отошла на второй план.
Но если на всех занятиях царили бесконтрольное уныние и хаос, то, когда начинался урок литературы, который вел Дмитрий Николаевич Инюшкин, ученики преображались. Исчезали апатия и раздолбайство, старшеклассники снова становились самими собой. Словно и не стояла в классах минусовая температура, за окном не мело, а в трубах не завывал пугающий зверь-ветер.
Дмитрий Николаевич был еще довольно молод, ему только-только стукнуло тридцать, и в манере преподавания не успела пробиться нотка усталости от многолетней тяжелой работы с подрастающим поколением. На приятном интеллигентном лице поблескивали очки, а в аккуратно подстриженной бородке пряталась чуть лукавая усмешка.
Был у Дмитрия Николаевича еще один плюс, который притягивал многих старшеклассников, как магнит. Учитель русского языка и литературы организовал в одной из школьных пристроек нечто вроде клуба, куда допускались только избранные. Инюшкин сам выбирал, кого пригласить в свой «бункер» (так его именовали между собой школьники, поскольку помещение было квадратное, глухое, с единственным окном). И такое приглашение свидетельствовало о том, что тебя признали лучшим, особенным, уникальным. А ведь каждому хочется быть таким! Поэтому поголовно все старшеклассники, даже самые отпетые хулиганы и лодыри, лезли из кожи вон, чтобы попасть в заветный бункер.
К сожалению, большинство тех, кто его посещал, являлись учениками класса, в котором Дмитрий Николаевич был классным руководителем. Оно, конечно, и понятно – своих ребят он знал лучше всех остальных, но это не мешало другим «соискателям» жутко завидовать
