весь вечер – точно ли ситуация закрылась? Точно ли не обиделся?
Мать приготовила вкуснейшее, моё любимое шоколадное желе – все заслуженно нахваливали, а мне не лезло в рот.
Наутро было такси, из их же двора на Троещине.
На металлической сетке, огораживающей баскетбольную площадку, раскачивался мерзкого вида пацан, одновременно наглый и жалкий, и монотонно картавил, припадая на «г» вместо «р»: «Бо-г'я – ев-г'ей. Бо-г'я – ев-г'ей». Держась, тем не менее, осмотрительно подальше – знал, что Борька бегает быстро и уже заработал по карате коричневый пояс.
Попрощались. Обнялись.
Такси уехало из двора.
Мы ехали домой в отцовской Ниве, я сидел сзади, в горле застрял ком. Ни выплакать, ни выхаркать.
Очень хотелось кому-то пожаловаться – но я не мог сформулировать и понять, на что именно.
Я чувствовал себя бесконечно несчастным. Будто весь мир устремился куда-то, в трудное, но благородное дело. Словно все вступили в какой-то новый клуб, а меня туда не взяли.
Они отзвонились скоро из Германии – доехали хорошо.
Потом отзвонились через несколько месяцев – трудно, конечно, но устроились – учат язык, Боря влился в школьный коллектив, возобновил занятия по карате. Тётя Наташа, благо что фармацевт, даже нашла работу по специальности.
Потом звонили через год.
Мать слушала, но новости приходили как сквозь вату – новости о другой, совершенно непредставимой жизни, в уже произошедшем погружении в другие реалии.
Нашли на помойке мебель – стенку, которая у нас в Киеве была бы верхом мечтаний за большие деньги.
А мать тщетно ездила по городу, пытаясь найти, где «выбросили» сыр.
Тётя Наташа с дядей Мишей развелись – оказывается, кроме общей цели переезда их мало что связывало, а Боря уже большой. Уже чёрный пояс, какой-то там дан получил. Выучил немецкий на уровне носителя языка. Не забыл английский и готовится поступать в Лондоне.
А нам это казалось диковатым – время наступило суровое, легче было выживать скопом.
Они оставили телефон, и иногда родители даже честно порывались им позвонить, но всегда что-то мешало. Не хотелось навязываться – ну что мы их будем, в их новообретённой Земле Обетованной, грузить какими-то нелепыми мещанскими проблемами?
Они, наверное, тоже теми же мыслями маялись.
Наша Гондвана разошлась. Новые континенты было не склеить.
Когда однажды, прошло внезапно несколько беспокойных лет, родители таки набрали их номер, выяснилось, что они давно съехали – там жила какая-то другая, тоже русскоязычная, семья.
Съехали, и новых координат не оставили.
Я до сих пор мучаюсь незакрытым переживанием – обиделся ли Борька на «папу жида»?
Крайне маловероятно, но неисповедимы пути Господни – если ты это вдруг прочтёшь, Боря, знай,
