кстати, на «мове»[10], с коей явно не дружит.
– Ты б уж лучше на русском, – чешет подбородок Первушин.
– А что, можно, пан старший лейтенант? – страшно удивленно и очень тихо произносит рядовой, и впервые поднимает взгляд на Первушина.
– То, что не запрещено, то – разрешено, – сообщает Первушин неизвестно где слышанную когда-то фразу. Губа у горе-солдатика и вправду припухшая.
– Весело у вас тут да, боец… Как фамилия-то, не расслышал я как-то.
– Рядовый Еремин, пан старший лейтенант.
– Ты откуда будешь, боец Еремин?
– Так это… Из… З Луганську.
– С Луганска? А… Но с русским у тебя тяжело, да?
В это время из-за ближнего деревянного сарая, крашенного последний раз примерно в год разоблачения культа личности, вываливает какой-то детина в форме. Басит он достаточно громко:
– Эй, Еря! Що там такє?! Ти альбом доколюровав?[11]
Антон Первушин поворачивается на голос и смотрит прищурившись.
– Сюда подрулите, младший сержант.
– Що таке? – спрашивает тот довольно громко, но с приличной дистанции.
– Младший сержант! Ко мне! – рявкает Первушин.
Детина мнется. Он в тридцати шагах и в голове происходят некоторые процессы.
– Мне повторить или подойти? – интересуется старший лейтенант.
Детина все же решает, что подойти к этому оборзевшему чужаку в черной робе все равно надо. Может он даже и офицер, но напялил на себя какую-то хрень. Заодно и выяснится, чего он тут делает на КПП. Движется сержант вперевалочку. Вблизи оказывается, что у чужого и вправду офицерские погоны: звездочки блеклые, зеленые, на танковой спецовке сразу и не разглядишь.
– Младший сєржант Коломіець прибув! – сообщает детина. Смотрит нагло, мол: «Чего ты приперся?».
– Старший лєйтенант Первушин! – сообщает Первушин тоже переходя на мову, но тут же выруливая обратно на русский. – Чого рахсрыстанный, сержант? Пуговички-то застегните на вороте.
– Що таке? – кривится младший сержант Коломиец. – Я – що – днювальний?[12]
– Поубавил бы ты тон, а младшой, – подмигивает ему Первушин.
– Да ні, пан лейтенант, я не зрозумів, що я молодий, чи…[13] – он насмехается над этим пришлым оборзевшим офицериком каких-то чужих, вроде бы танковых – судя по петлицам – войск. Все еще стоящий рядом рядовой по КПП Еремин бледен как полотно. В самом деле, старший лейтенант Первушин росточком не слишком вышел, как и положено танкисту, Коломиец же, где-то метр восемьдесят два, и достаточно упитан. Короче…
Антон Первушин переходит из статики в подвижность где-то со скоростью звуковой волны. Пространство схлопывается и отстоящий от него примерно метрах в трех Коломиец оказывается в сантиметре, но дистанция тут же исчезает совсем. Происходит еще что-то быстрое. От удивления у рядового Еремина приоткрывается
язык (
– Что там такое? Ты альбом докрасил? (
– Что такое?... Я – что – дневальный? (
– Да нет, пан лейтенант, я не понял, что я молодой, или... (
