не желаю выходить за него замуж.
Ардван замер, уставившись на дочь, как будто вместо юной девицы перед ним вдруг появилось неведомое лесное диво. Затем крепко взял ее за запястье:
– Пойдем со мной!
Аюна безропотно повиновалась, но сердце ее колотилось за решеткой ребер, словно желая выскочить из груди.
Отец привел ее в скудно обставленную залу, вдоль стен которой на длинных полках громоздились тысячи исписанных свитков. Поглядев, плотно ли прикрыта дверь, он отпустил девушку и бросил:
– Ну, рассказывай, что ты там удумала. Что за блажь пришла тебе на ум?
– Я не выйду за Ширама, – срывающимся голосом, но оттого не менее уверенно объявила царевна.
– Отчего?
– Я не люблю его.
– Но вы обручены перед богом и людьми – а значит, ты должна.
– Можешь наказать меня как пожелаешь – я не сделаю этого.
Ардван упер в дочь тяжелый, испытующий взгляд:
– Неужели то, о чем судачат во дворце, правда? Я не желал верить в это, не желаю и сейчас. Ты и мохнач – ничего глупее и придумать нельзя!
– Да почему?! Он вовсе не такой уж…
– Замолчи! – прикрикнул властитель Аратты и обвел рукой зал, указывая на кипы свитков, громоздящиеся на полках вдоль стен. – Смотри, знаешь, что это такое?
– Нет…
– Вот это, кругом – признания заговорщиков, умышлявших погубить меня, а заодно и вас. Бо́льшая часть людей, указанных в этих свитках, уже мертвы. Но скверна не искоренена. Она где-то совсем рядом! Даже среди накхов есть те, кто склонен к мятежу. И мне нужен вождь их народа. Он будет моей опорой…
Аюна нетерпеливо слушала его, едва сдерживаясь, чтобы не перебить и не воскликнуть: «Ты ошибаешься, отец!» Прежде она не посмела бы возражать Ардвану, когда речь шла о государственных делах. Если он утверждает, что накхи нужны ему, значит так оно и есть. Но Киран сказал, что все это вот-вот изменится и отец еще скажет ей спасибо за отказ…
– Увы, Охота Силы прошла из рук вон плохо, – продолжал государь Аратты. – Но твой брат жив, и, как сообщил гонец, Ширам не раз доказывал в походе свою верность и отвагу. Он заслужил награду…
– Пусть так, – холодно ответила Аюна. – Награди его, раз он того заслужил, – но только не мной!
– Выбрось из головы всю эту нелепую блажь!
– Только вместе с головой! – В глазах девушки вспыхнул огонь. – Я почитаю твою волю, отец. Но у меня лишь одна жизнь. Если хочешь, забери ее так же, как дал! Но если оставишь – дай мне жить по моему усмотрению. Я не желаю себе в мужья Ширама. Таково мое слово.
Ардван молча глядел на дочь, лишь перекатывались желваки на его скулах. Будь на месте Аюны кто-либо другой, он и впрямь бы не дожил до утра. Но сейчас, с трудом одолев гнев, повелитель Аратты процедил:
– Ступай к себе. И думай! Много думай! Я желаю, чтобы ты наконец поняла, что в этой жизни действительно важно. Так и
