А потому что вёл пьянку писатель, этот, как его, одновременно на кота и коршуна похожий, весь с ног до головы мелким бесом поросший, как недельной небритостью, пузатый, как бегемот, а говорит тенором противным…
Костя вдруг встал, но заставил себя сесть и продолжить слушание. Он понял, кого имел в виду педиатр.
– Одет был в пионерскую форму, белый верх, чёрный низ, красный галстук и синяя пилотка. В шортах, при огромном, повторяю, брюхе. Задумка такая режиссёра мероприятия. Тут ведь всё честь по чести, как в старые добрые времена, на торжественных партийных и комсомольских сборах был режиссёр и всё такое. Но ведущий – мастер слова выдающийся, несомненный, первостатейный талант! Очень подробно каждое блюдо живописал, слюнки от его презентаций текли ещё до пригубления. Про сало, символ единения братских славянских народов, практически былину сложил. О том, как свинья Русь спасла от голода после нашествий разных басурман, потом спел, подлюка, на мотив песни Яна Френкеля и Инны Гофф: «Сало, русское са-а-ало…»
А дальше целое представление началось, дорогой Константин Викторович, нарочно не придумаешь. Ве-дущий-пионер назвал это шоу «сальной шуточкой». Взял с только что принесённого блюда, я думал, салфеточку, а это – примороженный лепесток как раз сала в микрон толщиной, наверное, размером с детский носовой платочек, прозрачный, как розовые очки. Это он так сказал – просто сорил метафорами, щедрый, извините за выражение, талант. Держал сало за уголки, нежно помахивал постепенно разворачивающимся нежным платочком, как фокусник: вверх, вниз, в стороны, потом ветродуи заработали, и он его отпустил в свободное парение. И несказанно розовое это с прожилочками, только что оттаявшее чудо летало по залу, как ковер-самолётик, как пух из уст этого… – стал опять стучать по скамейке.
– Эола, – подсказал Костя…
– Да, его, на кого упадёт – тому счастье будет. Тихо стало, только ветерок шумит: ш-ш-ш, как камыши у озера… Под самый потолок платочек поднялся, к люстре, потом ещё выше, к росписям, и, казалось, сейчас прилипнет к фрескам с ветхозаветными сюжетами… Все замерли, настолько эта картинка заворожила – пустяк вроде, шматок сала в воздухе шныряет, но глаз было не отвесть. Вдруг вентиляторы разом выключились, и началось «священнодействие» – как сказал этот жирный пионер – «шматочек» опускаться начал. Мужики дули в обе щеки, чтобы повлиять на его парение, лепесток, планировал туда, сюда, опять вверх взмывал. Женщины веерами подмахивали сало к себе. «Битлы» приглашённые запели: «Ай вонт ю, ай вонт ю, ай во-о-онт ю…»
Спланировало оно не куда-нибудь и не на кого-нибудь, а, не поверите, на бюст Карла Маркса. Этот бюст стоял на почётном месте посередине стола, его в самом начале церемонии вручили хозяину дома «За вклад в борьбу с коррупцией», или за вклад в инвестиционную привлекательность, или за какой-то другой вклад, сейчас не помню, но бюст хороший, настоящий, мраморный. Маркс как живой. Его из Москвы привезли, в 1991 году какой-то безвестный мародёр
