я знаю. Совсем недавно я смотрела большой документальный фильм про золотое сечение в природе и даже рисовала эту штуку в альбоме. Это такой способ поделить прямоугольник на большие и меньшие кусочки, чтобы нарисовать спираль Фибоначчи. По спирали Фибоначчи закручиваются многие галактики во Вселенной, например наша галактика Млечный Путь. Такая спираль часто встречается в природе: у разных растений, раковин моллюсков и много чего еще.
Все это я рассказываю бабушке.
«Верно», – говорит она и рисует на листе бумаги линию, которую делит жирными точками на три куска-отрезка. «Где тут золотое сечение?» Я указываю на точку между первым и вторым отрезком. Бабушка снова рисует линию и делит ее на пять частей. «А здесь?» Я указываю на точку между второй и третьей частью. «А дальше давай сама». Я вспоминаю фильм и рисую линию, разделенную на восемь частей, потом на тринадцать… на двадцать одну часть поделить без линейки уже очень трудно, а дальше и подавно.
«А теперь смотри», – бабушка достает из шкафа книгу. Много раз мне эта книга попадалась и никогда я ее не открывала. А. С. Пушкин. Избранные стихотворения. «Смотри. Сколько тут строк?» Я считаю строчки в стихе. «Двадцать одна». – «А где точка? Посчитай». Я снова считаю. Тринадцать строк до точки и восемь после. Золотое сечение. Как в спирали Фибоначчи. Как в нашей галактике.
«Он что, специально так сделал?» – «Пушкин? Нет, конечно. Чаще всего у него получалось приблизительно. На строку больше или на строку меньше. Ну, сама посмотришь. Он и не считал строки, когда писал».
Я очень сильно увлечена этим новым знанием. Оказывается, стихи вырастают по тем же законам, что папоротник, подсолнечник, циклон или даже огромная галактика! Теперь у меня появилось что-то вроде собственной, самостоятельно придуманной игры: я ищу стихотворения с золотым сечением и показываю бабушке. Бабушка на игру согласна, но с одним условием: я должна прочитать найденное стихотворение вслух. С выражением. «Это надо завывать, что ли?» – спрашиваю я. «Зачем завывать? Стихи – все равно что музыка. В музыке необязательно завывать, верно?» Это да. И я читаю. Вслух. Стараюсь с выражением. Поначалу почти ничего не получается, я слишком привыкла читать книги очень быстро и про себя. «Надо же когда-то учиться нормальной интонации», – замечает на это бабушка. И я стараюсь дальше.
Изрядную часть стихотворений я почти не понимаю. Хотя находятся и вполне понятные. Ясные, как солнечный день. Как вода, прозрачные. Например, про парус. Или про северную сосну. Эти мне даже нравятся – насколько мне вообще могут понравиться такие вещи.
Нет, я не стану любителем поэзии в одночасье – и вообще, скорее всего, никогда не стану. Среди стихов много унылого невнятного бормотания и глупо бренчащих словесных стекляшек. Но иногда я смогу различать музыку. Хотя бы ее отзвуки. Не искать нарочно прекрасную галактическую спираль, а просто чувствовать, как она тихо звучит сквозь строки, сквозь слова, сквозь образы.
