style="font-size:15px;"> Еды!
Я потянулся в рюкзак. Одно яблоко плюс останки животных. Я съел яблоко. Хм, мало. Схватил тушку курицы и, недолго думая, умял за обе щеки.
Интересно, в той жизни меня предупреждали об опасности поедания сырого птичьего мяса? Если и да, то какая сейчас разница? Я не мог думать ни о чём, кроме боли, и отчаянно хотел прекратить её.
Как только я проглотил последний кусок холодного резинистого мяса, из моего бурлящего желудка вырвался ком тошноты, подкатил к глотке. Я хрипел и булькал, перед полными слёз глазами плыли зелёные пузыри. Я выбежал на пляж, пытаясь выблевать заражённую гадость.
Но мир не позволил мне. Целую жуткую вечность, полную мук, я стоял и терпел.
Вдобавок к желудочно-кишечным мукам, я обнаружил, что мерзкое мясо не помогло мне выздороветь.
– Только этого не хватало, – простонал я.
Содрогаясь от воспоминаний о пережитом, я уныло заглянул в рюкзак.
– Ладно, – сказал я оставшимся животным частям. – Я понял. Вас надо готовить.
Добыча огня превратилась из интересного упражнения в проблему первостепенной важности. Но я уже говорил, что не имею понятия, как развести здесь огонь. Напряг мозг, пытаясь выудить полезные воспоминания. Кажется, в прошлом мире тёрли палку о палку. Ну, если пищевое отравление здесь такое же, как и в прежнем мире, отчего добыче огня не остаться той же самой?
А оттого, что я даже не могу взять палки в обе руки. В правую – могу. Но если попытаться взять что-нибудь в левую руку, немедленно открываются четыре светящихся квадратика и вещь перемещается в один из них.
– Ну, здорово, – пробурчал я и попробовал обойтись одной палкой.
Огонь я не развёл, но потратил кучу времени. Я ни обо что не мог потереть мою палку. Мог лишь бить ею. Даже вышиб блок из стены своей хижины. Внутри стало светлее, а я вспомнил о том, что прошло уже полдня. Закупорил дыру блоком и испробовал последнюю возможность: бить палкой по доске. Желудок жалобно забурчал. В раны будто насыпали соли.
Ох.
Хочешь, не хочешь – а надо упражняться в сыроедении. Второго цыплёнка я трогать не стал и настороженно посмотрел на говядину. Интересно, опасно есть любое сырое мясо или только кудахтавшее при жизни? Эх, чего б я только не дал сейчас за совет профессионального эксперта по безопасности еды!
Я поднёс мясо ко рту, обнюхал, словно пёс, попытался представить, как говядина выглядела в моём мире, под стеклом ярко освещённых прохладных супермаркетов, или испускающей пар на тарелке рядом с овощами и картофельным пюре. Кажется, внутренности того, испускавшего пар, куска были ещё розовые, не пропеченные целиком.
От воспоминания во мне родилась тяжёлая горечь, хуже тошноты. Как же мало я знаю о том, кто я!
Почему я не могу представить ничего, кроме этого бифштекса на тарелке? Где стол? Комната? Лица людей, обедающих рядом? Я кушал вместе с родителями? С детьми? Друзьями? Или я ел в одиночестве, как сейчас?
Такие
