квадратом с острой крышей, как коробка на берегу. И в ней, конечно, пусто.
Перелезаем через забор из бетонного крошева, пробираемся под сумрак старых стен и потолков. Под нашими ногами «стонут» слова и фразы на непонятных наречиях (ими исписан весь пол первого этажа).
На втором Блондиночка замечает картину выцветших красок, висящую в проеме так, что в загадочную комнату за ней попасть невозможно без вмешательства в одинокую частную жизнь этой странной картины.
На ней нарисованы мы: потрясающая по красоте Блондиночка, всегда чуть расхлябанный Алекс и я (почему-то с растрепанными волосами цвета адской сажи весной).
Блондиночка фоткает картину на «конфетный» телефон Алекса. Мы восходим на третий этаж, за ним – четвертый; там просто пустота, большая комната, проломы окон.
Я прислоняюсь к обшарпанной стене местных сумерек и, съехав по ней спиной вниз, сажусь на корточки и смотрю на своих спутников-друзей.
Ох уж этот мне женский миг моды: Блондиночка, вынув из кармана курточки зеркальце, ловко поправляет прическу. По мне – так лишнее; она и так красива до могилы.
А Алекс чуть поодаль, оперевшись рукой на пыльное оперение подоконника, глядит рассеянно в окно. Он, вроде, видит старый сад на заднем дворе клиники. Кусты среди деревьев в запустении. Над ними небо будто осени (а может, и весны)…
В общем, сейчас мы в точности повторяем ту картину у входа в загадочную комнату. Да и фотку в телефоне Алекса тоже повторяем.
Налюбовавшись собой, Блондиночка убирает зеркало обратно в куртку. Алекс поворачивает свое синеглазое лицо к нам и произносит:
– Считается, что электричество с водой несовместимы. Ну плохо сочетаются, и всё. Но при этом в человеке, который состоит на множество процентов из воды и прочих жидкостей, без электричества нейроны головного мозга будут бесполезны, да и все тело окажется бессмысленным мясом без прописки… Удивительно, правда?
Закончив свой спич, Алекс отходит от окошка.
– Наверное, ты выпить хочешь? – ухмыляется Блондиночка. Алекс глядит на меня и кивает.
Мы втроем покидаем заброшенную больницу.
Направились в бар «Огненная русалка» (там клевый потолок)… По дороге ко мне подкатила цыганка, думал, станет приставать, но она лишь поведала – «Сын это сны…» и куда-то моментально исчезла, визуально всосавшись за гаражи.
В «Огненной русалке» мы заказали едва ли не ледяного пива; я сел напротив окон, тем самым оставив Алекса к залу заведения синеглазым лицом.
Блондиночка, махнув рукой какой-то симпотяжке в знак приветствия, нахально нам сообщила:
– Эту красотку, я погляжу, обожают везде, куда бы она ни пошла. Все мужики так похотливо на нее глазеют… Аж завидно.
Она кокетливо чмокнула несколько глотков пивка из моего стакана.
– Да брось ты! – протянул Алекс, тоже отъявленно пялясь на миниатюрную красавицу. – Ты же лучшей любой.
– Спасибо,
