сокамерник.
– Не помню. Всё как-то не так…
– Ну ничего, – успокоил меня Сиплый, – я, ежели чего, подскажу. Меня тож, вишь, на цепь посадили. Плюнул в харю охраннику, так он, бугай здоровый, пустотейкой со всего маху ка-а-ак врежет. Думал, сдохну. Рёбра поди сломал. А Юродивая выходила. С ложечки кормила, я ж встать не мог. Это щас герой. На днях должны выпустить. Я-то сам с третьего уровня.
– А тут какой?
– Шестой. Ниже уже опасно, твари пещерные людей жрут. Да вот и твоя идёт. Слышь? Песенку поёт? Ну кто как не юродивая петь будет на каторге?
В наступившей тишине я услышал знакомый голос. Вот только откуда я его знаю? Хотя понятно, откуда: раз она неделю меня выхаживала, её голос я и слышал сквозь агонию беспамятства.
– Ты, паря, девку не обижай, – громким шёпотом предупредил Сиплый, – за неё половина братвы и все дворцовые тебе башку точно снимут. И наказания не побоятся. Проверено уж, будь уверен.
– Популярная, однако, – вяло усмехнулся я.
– Не знаю, популярная али нет, а девка хорошая. Душевная. Гномы, суки, такую тут держат. Токо за это их род под корень извести нужно, – горячо прошептал мой сокамерник.
– Даже так? – криво усмехнулся я.
– Так, паря. Так. Ладно я, на дорогах безвинных грабил и убивал. Поделом мне. А её-то за что? Чистая она, понимаешь? Эх, молодость! Ни хрена ты не понимаешь!
– Значит, нашлось за что, – буркнул я.
– Мальчики, это я, – раздался откуда-то из темноты девичий голос, – не пугайтесь.
– Пуганые уж, – с теплом в голосе отозвался Сиплый, – не напугаешь.
– Ой ли, – весело не согласилась девушка, – проголодались? Я ужин несу.
– Ждем-ждем, – отозвался мой сокамерник.
Я повернул голову и наконец увидел своего собеседника. Это был остроносый, до изнеможения худой мужчина, неопределённого возраста: может, шестидесяти лет, а может и всех девяноста, причём его жидкая козлиная бородка и беззубая улыбка производили крайне отталкивающее впечатление. Одет он был, как и я, только в изорванные штаны. Сутулый. Ступня его и грудь перевязаны так называемыми бинтами, серого, неаппетитного вида. Даже на таком расстоянии я вдруг почувствовал, как воняет мой сокамерник. Лучше отключить обоняние. Опа! Сработало. Запомним.
В нашу келью вошла миловидная девушка в чуть тесноватом ей платье, явно с «барского плеча». Бросились в глаза несколько аккуратно заштопанных дыр по подолу и на рукаве, в остальном же весьма опрятная. В руках девушка держала большую корзину, прикрытую сверху тряпицей серого цвета.
Корзина…
Корзина…
Корзина…
Перед глазами поплыло. Голоса ушли куда-то вдаль, превратившись в полушёпот.
– Твой-то очнулся! – сообщил Сиплый. – Ну чо ты встала, давай сюда корзину. Давай-давай. Ну чо ты, право дело, слезы льёшь? Радоваться должна, Единый услышал твои молитвы, а ты в слёзы… Так ведь передумает и призовёт его на Звёздную дорогу…
