и капитулирвоанным в своих основаниях явлением.
Положения Евклида и Лобачесвского в такой ситуации стали апофеозом мало структурно и пространственно определённой работы. Это была обеднённая геометрия, вдохновлявшая парадоксализмами, но как видим, парадоксальности не было, потому что стереометрические константы, которыми оперировал Лобачевский в антогонистической позиции Евклиду оказались лишь пунктуальностью единой лиги детерминирования обеднённой числом геометрии.
Исторические сведения говорят нам о том, что Евклид не так и отличался в постулатах от Лобачевского, что в его приложениях к своему учению в разных видах содержится Лобачевский, а Лобачевский во многих своих положениях подтверждает дефиниции Евклида. Здесь нет коренного позитивного перелома сциентистской направленности.
Математика начала XXI века выдвигает ряд проблем, особенно элитарные среди которых теории игр, вероятностей, числа «пи» и так называемые задачи «тысячелетия». Но данные математические проблемы есть конструкты для вычислений, простых компиляций и ревизии знаемого, но не нового.
В истории математики новое, например, показали элегантные подходы к числовым размерностям Роберта Гука (дифференцирование), Готфрида Лейбница (логарифмирвоание), Тьюринга (кибрнетические новации возникновения) и кодирвоание Нэша, а потом и Феймана. Матемтика же сводилась тем временем также к выравниванию единой геометрии слова. Многовариантность подходов и духа математики являлась неписанными правилами жизни неправильной. Даже язык Леви-Стросс в своём структурализме начал подводить под математический базис, чем занималась также Кристева и многие другие до сих пор полагают что такую сложную реальность как язык можно свети к современной геометризирвоанной математической корреляции актов коммуникации.
Чуть позже я хотел бы разобрать и те формулы, которые уже опубликовал выше. А сейчас сказать о том, что депозиты результата являлись следствием деятельности гениальных умов, таких как Рене Декарт в первую очередь, и уже упомянутый Эварист Галуа, хотя для древнего мира в совершенно альтернативно равноценной позиции расёты арифметики и астрономии в виде представлений Птолемея и Галилея, Ньютона и Гальтона.
Египетская математика, индийская математика и вообще восточная математическая традиция, к слову, была порывом к великому движению духа мысли в русле специфической крайне интересной фигуративной символической ветви математики, но, как мне кажется, была заглушена спонтанными политическими и историческими условиями, и есть альтернатива для развития её как ветви сейчас.
При этом я совсем не утверждаю что научный мир, математический мир должен быть плюральным, и это догма, я хочу сказать, что плюральность в науке и математике – дело немногих, и ею должны воспользоваться как философией немногие, и значение
