познакомиться! – произнес Новостроев, – надеюсь, Ваше творчество найдет место в современной поэзии и нам вскоре удастся увидеть сборники Ваших стихов.
– А вот это проблема, доктор, – грустно констатировал Строчкин, – сегодня главное не сочинить, а издаться. Если нет денег и спонсора, то это практически невозможно! Современный россиянин не читает стихов, да и вообще ничего, а писателей расплодилось больше, чем читателей. На одного читателя приходится два писателя, а любимым жанром стал детектив. Произведения о бандитах, ментах и проститутках издаются и пылятся на полках книжных магазинов, а поэзию никто даже не хочет издавать…. Нация деградирует!
Поблагодарив «народного поэта» за его творчество, Новостроев со свитой отправился дальше по отделению. В одной из палат он обнаружил пациента, который мог стать его первым и главным участником эксперимента. Это был мужчина со странной фамилией Долбиелдаев и с амбициями высокопоставленного государственного деятеля.
Его манера говорить, жестикулировать, при этом, поддерживая убедительность сказанного им соответствующей мимикой, напоминало какого-то известного политика. Новостроев не мог вспомнить кого именно, но был уверен, что этот пациент стал «жертвой чрезмерно политизированной части населения». Яков Ефимович подтвердил догадку главврача комментарием о том, что именно на этой почве у него развивалась болезнь.
Долбиелдаев жестко критиковал власть всех уровней, требуя от них скорых позитивных перемен в государстве и обществе, в политике и экономике, являлся ярым противником тоталитаризма и бюрократии. Иногда он писал в адрес президента и премьера, в обращениях к ним выражал мнение и советовал, как обустроить Россию. Передавая для отправки эти письма лечащему врачу, он обязательно требовал, чтобы тот предоставил ему уведомления о вручении письма адресату. Эти послания горой копились в приложении к его истории болезни, а уведомления о вручении ему «выписывал» лечащий врач.
Для того чтобы все выглядело правдоподобно, изготовили по спецзаказу штамп несуществующего почтового отделения, которым лечащий врач «заверял» квитанции и уведомления о получении писем президентом или премьером. Справедливости ради, нужно отметить, что критика в письмах была объективной и стоящей внимания обоих высокопоставленных руководителей, а его советы могли быть использованы по прямому назначению, поскольку они в полной мере соответствовали требованиям времени.
В этом крылась странная магическая закономерность. Она заключалась в том, что сначала Долбиелдаев отправлял письмо президенту с советами, а через несколько месяцев, кабинет министров принимал решение, с формулировкой Долбиелдаева. В новостях, по телевизору дикторы информировали российскую общественность о принятии какого-либо решении кабинета, в котором предусматривались меры, предлагаемые Долбиелдаевым.
Услышав об этом по телевизору, пациент приходил в восторг и рассказывал всем, что власть прислушалось к его совету и приняло такое постановление. Это было очень странным и часто случавшимся совпадением. Но мало ли чего ни бывало в
