терпение. Годы одиночества и травли в классе.
В этот миг мне показалось, будто за моей рукой возник огненный шлейф, похожий на хвост, который оставляет в темноте пролетающая комета.
Я едва верила своим глазам, но Виола дико вскрикнула и, взвыв, отлетела на другой конец комнаты.
Мое тело словно действовало само по себе, и я с некоторым удивлением наблюдала за происходящим будто со стороны.
Не теряя ни секунды моя рука схватила с тумбочки баночку леденцов, и я бросилась к двери. Быстрый поворот замка – и я в общем коридоре. Здесь я открыла банку, высыпала леденцы на и без того скользкий кафельный пол и, выскочив в коридор к лифту, захлопнула за собой дверь. Сбегая по лестнице, я услышала позади грохот. Кажется, моя нехитрая ловушка сработала.
Вниз, вниз, вниз, вниз.
Стены мелькали так быстро, что казались движущейся дорожкой. Ступени, лестничные пролеты, истыканный спичками потолок – все проносилось передо мной, как при ускоренной съемке. Откуда-то сверху доносился шум погони.
Я мчалась как ветер. В тот момент я сама была ветром.
Вот и первый этаж. Надрывный вскрик входной двери – и я на улице.
Дождь лизнул мои щеки, ледяными струйками скользнул под майку, и только тут я вдруг осознала, что оказалась на улице в чудом удержавшихся на ногах тапках и в домашней одежде.
Проходящая мимо женщина окинула меня недоуменным взглядом, и сила, переполнявшая тело, покинула меня так же неожиданно, как и появилась. Будто морской отлив, оставляющий после себя истерзанный волнами берег.
Надо спешить. Виола должна была появиться буквально с секунды на секунду. Я побежала через двор и почти поверила, что нахожусь в безопасности, когда на плечо опустилась чья-то холодная рука.
Руки уверенно лежали на руле.
Он уже выехал из Москвы, и машин на трассе было немного.
Ветер врывался в салон, гладил шершавой рукой по лицу. Капли дождя разбивались о лобовое стекло и стремительно стекали вниз. Взмах волшебных палочек-дворников – и дорога перед глазами вновь становилась четкой.
А вокруг расстилались луга с редкой, словно старый деревянный гребень, лесопосадкой у дороги.
Золотое и зеленое – геральдические цвета осени. Жизнь и смерть – они всегда рядом. Так о чем же ты плачешь, осень?…
Мокрый асфальт темно-серой шелковой лентой ложился под колеса автомобиля. Мощная машина беспрекословно подчинялась ему. Артур думал, что они с ней похожи. Она – точь-в-точь такая же, как он, – быстрая, сильная, хищная. Ей, как и ему, нравится скорость и риск. Ей, как и ему, тяжело жить в полсилы, бесконечно смиряя себя, загоняя в неизвестно кем очерченные рамки, и только изредка, как сейчас, дозволяя себе быть собой. Двести сорок километров в час – в целом, неплохая скорость.
Артур поглубже вдохнул сырой, напитанный водной взвесью воздух. Сколько же лет прошло с тех пор, как он забыл, как это: просто жить,
