ценит. Почему бы тебе с ним не встретиться и не поделиться своим планом спасения Самоса?
– Поликрат болен, да если бы и был здоров, в моих советах не нуждается. Что касается списков, меня там, должно быть, действительно нет. Чтобы не навлечь на тебя беды и осуществить свой план, я назовусь Эвномом.
– Тебя же здесь все слишком хорошо знают, чтобы спутать с Эвномом! – закричал Мнесарх.
– Но не наемники. Что касается тебя, придется немедленно покинуть остров.
– Так, сразу? Бросить дедовский дом? Оставить родные могилы?
– Но не прибавлять же к ним свою? Вспомни о судьбе Фокеи и Теоса. Те, кто вовремя ушел из этих городов, остались людьми, а тот, кто побоялся оставить добро и родные могилы, достался вместе с ними варварам. Желающий быть свободным не должен медлить и колебаться.
Говоря это, Пифагор уловил опущенный долу взгляд отца. Ранее тот словно бы не замечал его ног, так же как избегал затрагивать во время бесед то, что ему казалось ненормальным в поведении или в речах сына.
– Давай я принесу тебе теплой воды, – проговорил Мнесарх.
В это мгновение дверь задрожала от ударов.
– Спокойно, отец, – проговорил Пифагор. – Спокойно, мой дорогой. Ведь мы с тобой договорились обо всем.
Квадрат, образованный корабельными доками и линией мола, колыхался сотнями голов. Кто устроился на обструганных бревнах, кто на кучах опилок. Судя по выражению лиц, согнанные свыклись с неизбежностью, хотя и страдали от ожидания. Скорей бы!
Время от времени оглашалось очередное имя. Писцы, сидя за столами с развернутыми папирусными свитками в руках, вызывали по одному. Их интересовали возраст, прохождение военной службы на море или на суше. Пифагор заметил Меандрия, что-то втолковывавшего писцам.
Наконец глашатай выкрикнул: «Эвном!» – и Пифагор приблизился к столу. Лицо Меандрия удивленно вытянулось.
– Как ты тут оказался?!
– Как все. Мне нет пятидесяти.
– Но тебя нет в списке!
– В списке есть Эвном, и я его решил заменить. Разве это не естественно? Брат за брата.
– Но ты ведь не корабельщик и не воин.
– Зато я знаю языки, – возразил Пифагор. – Поверь, это может принести пользу. Кроме того, мне хочется устранить мучающее меня упущение: я никогда не был в стране, с которой связано столько чудес и небылиц.
Меандрий неодобрительно пожал плечами:
– Почему же тогда ты не посетил Египта при жизни фараона, дружившего с Поликратом? Теперь его царством правит безумец, и стремиться туда – не меньшее же безумие.
– Часто называют безумием то, чего не в состоянии объяснить, иногда же возбуждение, которого удается добиться искусственным путем.
– Говори яснее.
– Персидские цари, открывая совет, спрашивают, все ли приняли хаому.
– Хаому?
– Это сок какого-то неведомого нам растения,
